Андуин задержался на мгновение, потер свою руку, которая уже успела исцелиться, а затем развернулся и поднялся по площадке. Не мешкая ни секунды, он постучал в дверь и вышел, как только она открылась, не сказав Гаррошу ни слова.
Андуин обрел мир. Теперь то же самое предстояло сделать и Гаррошу.
Прежде чем пройти по коридору, принц повернулся к Ли Чу.
– Когда Гарроша поведут в зал суда для оглашения приговора, – начал он, – прошу, снимите с него кандалы.
– Принц Андуин, этого мы сделать не можем, – ответил Ли.
– Тогда хотя бы уберите цепь, сковывающую ноги. Пусть он пройдет этот путь как истинный воин. Наверняка шести стражников хватит на случай, если Гаррош решит сбежать. Впрочем… не думаю, что он захочет. Он знает, что, скорее всего, присяжные вынесут смертный приговор.
Стражники переглянулись.
– Хорошо. Мы поговорим с Тажанем Чжу, – ответили они. – Но ничего не обещаем.
* * *День у Цзя Цзи выдался непростой. Будучи одним из гонцов суда, он дал клятву не разглашать содержание писем, а также имена отправителей и получателей. Поэтому его услуги пользовались большим спросом. Даже огромным, если вспомнить сегодняшние хлопоты.
Сперва Цзя Цзи доставил письмо от вождя Вол’джина леди Джайне и передал ее устный ответ обратно. После этого он принес записку от командира следопытов Верисы Ветрокрылой ее сестре. Цзя ждал ответа, но вместо него ему лишь злобно крикнули: «Убирайся!» Тем не менее устный ответ для Верисы все же был, только от принца Андуина, а не от Сильваны. Ю-Фей открыла портал в Даларан, и Цзя Цзи отыскал Верису у фонтана. Эльфийка наблюдала за тем, как ее сыновья, смеясь, загадывают желания и бросают в фонтан пригоршни монет.
– Командир следопытов, – сказал Цзя Цзи, поклонившись, как того требовали правила этикета, – у меня есть для вас сообщение. – Он выразительно взглянул в сторону двух рыжеволосых мальчиков, полулюдей-полуэльфов.
Вериса Ветрокрылая едва заметно побледнела и встала. Сыновья тут же замерли и обеспокоенно на нее посмотрели.
– Я скоро вернусь, – пообещала эльфийка и отошла подальше, чтобы никто не мог подслушать разговор. – Да? – спросила она вежливо и обеспокоенно.
– У меня сообщение от его королевского высочества принца Андуина Ринна из Штормграда. «Он жив. Я не хочу, чтобы дети остались не только без отца, но и без матери. Что делать дальше, решать только тебе». Хотите ли вы ответить?
Лицо Верисы смягчилось, и она вновь стала спокойной и красивой.
– Да, – сказала она. – Передайте… Передайте, что Ронин благодарит его.
* * *Мертвая лошадь скакала столь же резво, как и при жизни, не зная усталости. Ее наездница убивала так же ловко, как и при жизни, и тоже не уставала. Лес наводнили трупы волков, медведей, оленей и пауков. Любое живое существо, которому не посчастливилось оказаться у нее на пути, умирало, при этом не всегда быстро и безболезненно.
Королева-банши испустила ужасающий вопль, полный ярости и горя. Сильвану не покидало тошнотворное ощущение, что ее предали. От одного этого звука попавшийся на пути медведь ослаб и испугался. Его шкуру пронзили бесчисленные стрелы, и, взвыв от боли, зверь упал замертво на замшелую землю. Сильвана упивалась его страданием. Она спрыгнула с лошади и, рыча, набросилась на волка, который зарычал в ответ, но затих, как только Королева-банши оторвала его голову голыми руками.
Какая непереносимая боль… Та же агония, которую она ощущала последние несколько дней, проведенных в обществе Верисы. Вот только теперь от счастья, которое к ней примешивалось, не осталось и следа.
Только мучения и ненависть.
Кожаные доспехи Сильваны испачкались в крови, но ей не было до этого дела. Перестать мучиться можно было, лишь причинив страдания другим. Направить боль, грусть и отчаяние на живых существ, ведь добраться до Верисы, сестры, Маленькой Луны невозможно…
Сильвана, по-прежнему сжимая в руке голову волка, пошатнулась и заморгала. Ее ресницы слиплись от крови. Она бросила голову, и та со стуком упала на землю. Сильвана опустилась на колени, закрыла лицо руками и заплакала, словно обиженный ребенок, который потерял все самое дорогое.
Маленькая Луна…
Постепенно рыдания стихли, и на смену жгучей боли пришел могильный холод спокойствия. Сильвана поднялась и слизала с губ кровь.
Стоило быть умнее. Та боль, которую она испытала, как только наивно понадеялась, будто сможет что-то изменить, вновь научиться чувствовать и любить, была предупреждением. В ее душе больше не было места надежде, любви, доверию и радости. Эти чувства для живых, для слабых. В конце концов, все, кто был ей близок, ускользнули сквозь пальцы, совсем как пурпурный прах, оставшийся от Киннди, ученицы Джайны Праудмур, и Сильвана вновь осталась одна. Навсегда. Выплеснув эмоции в слезах и крови, она вновь оседлала свою лошадь. Сильвана Ветрокрылая, Королева-банши и Темная Госпожа Отрекшихся, больше никогда не совершит ту же ошибку, поверив, будто она способна любить.
34
Го’эл с удивлением отметил, что место Сильваны пустовало. Ему казалось, что из всех лидеров Орды именно она сильнее и отчаяннее всех ненавидела Гарроша. Бейн недавно передал ему слова Вол’джина: «В Темной Госпоже злости хватит на всех. Ее ненависть соткана изо льда».
И все же в день, когда Гаррош должен был наконец-то нарушить молчание, а она смогла бы упиваться его страданием, Сильваны не было поблизости. По меньшей мере странно.
Трибуны понемногу заполнялись зрителями, но никто не смел занять место Темной Госпожи. У стола бронзовых драконов Кайроз возился с Видением времени. Го’эл предположил, что он отключает артефакт, который уже сыграл свою роль и теперь был не нужен. Он ощутил раздражение из-за того, что дракон не сделал этого вчера или даже раньше. В день заключительных прений сторон в Видении времени не было никакой необходимости, ведь все доказательства были представлены до этого. Го’эл не питал к Гаррошу особой любви, но все же считал, что со стороны Кайроза заниматься подобным рутинным делом было грубо по отношению к подсудимому. Он удивлялся, как это допустил Тажань Чжу, который не терпел неуважения к суду, и, в конце концов, решил, что, должно быть, только сам бронзовый дракон знал, почему так важно отключить Видение времени именно сейчас. Хроми наверняка присоединится к нему через несколько минут. Го’эл был уверен, что ни один из бронзовых драконов, сыгравших столь важную роль, не пропустит речь Гарроша.
Весь этот суд принес гораздо больше вреда, чем пользы. В Орде злились на Бейна за то, что он искренне пытался защитить Гарроша. Тактики допроса, которые он применил к Вол’джину и самому Го’элу, задели многих. И все же заключительная речь пролила свет на мотивы Бейна, и Го’эл относился к таурену с пониманием. Все же он был рад, что суд наконец-то подходит к концу. Какое бы решение ни приняли Августейшие
