– Потом побеседуем! – поднял руку Максим, уловив тихий треск за болотцем. – Спрячьтесь!
Костя замешкался, пришлось толчком в спину отправлять его в кусты.
Но тревога оказалась напрасной. Это был Редошкин, специально сломавший ногой сухую трубочку «тростника», чтобы его услышали. Он выглядел разгорячённым, вспотевшим и красным после бега по лесным буеракам, но довольным и весёлым.
– Я вернулся, командир.
– Что-то слишком быстро.
– Загнал их в болото в паре километров отсюда, снял ещё одного негритоса. Остальные, наверно, до сих пор ищут меня вокруг болота. Деревья там интересные, колючие, не «берёзы» и не «секвойи». Я таких не видел.
– Мангры? – жадно спросил Костя.
– Мангры – это такие многоходульники? Нет, деревья высокие и похожи на сростки органных труб. Снизу они опираются на рифлёные толстые рёбра, чистой воды доски. А вместо листьев у них гнутые колючки.
– Может быть, это разновидность таитянского каштана или яруру.
– Чего?
– Яруру – «вёсельное дерево». Растёт в лесах Гвианы и Таити.
– Мы не на Таити и не в Гвиане.
– Сужу по твоему рассказу. Эти «секвойи», – Костя махнул рукой в неопределённом направлении, – тоже не секвойи, но похожи почти идеально. Наши мангры и здешние «мангры» просто родные братья, хотя форма листьев и у них разная. А «сосны»? «Ивы»? Вот эти «берёзы»? Мы попали в какой-то близкородственный земному мир. Даже воздух здесь не отличается от нашего, приятно дышать.
Максим посмотрел на Редошкина.
– Устами младенца, – проговорил лейтенант. – Может быть, это какая-то изначальная база жизни? С неё и к нам семена занесло?
Костя встопорщил брови, сражённый словами лейтенанта.
– Жесть! Спецназ выдаёт одну гениальную идею за другой!
Максим встретил хмурый взгляд Вениамина Витальевича, говоривший: высшее образование не гарантия наличия у человека тактичности.
– Потом обсудим. Главное, что лес на нашей стороне. Дом – давай на периметр! Африканцы могут вернуться, если начнут искать, куда мы подевались.
– Иду! – Редошкин исчез, как привидение, растворившись в зарослях «ракит» и «берёз».
– Вы говорили о метаконтакте с лесом… – начал Костя.
– Что?
– Ну, лес вам внушил какую-то мысль…
Максим вспомнил свои сны.
– Мыслью назвать это нельзя, я просто чувствую его настроение.
Ботаник засмеялся.
– Костя! – сдвинула брови Вероника. – Опять?
– Что, Костя? Я как раз верю в ощущения товарища майора. Лес – это вам не просто скопление растений, это, по сути, компьютер с распределённой информационной и чувствительной базой. Деревья не имеют централизованного мозга, но вместе с корнями и другими деревьями образуют интеллектуальную систему. Можете смеяться, если хотите. Я просто подумал, что у товарища майора неожиданно чувствительная душа.
– Молодой человек! – повысил голос Вениамин Витальевич.
– Успокойтесь, профессор, – усмехнулся Максим. – Он уверен, что армия, высокий интеллект и тонкие душевные переживания несовместимы.
– Всегда так было, – не смутился Костя. – Не обижайтесь, вы представляете собой исключение.
Где-то за пределами рощи раздалась очередь.
Все застыли, прислушиваясь.
– Оставайтесь здесь! – Максим нырнул в кусты, направляясь к опушке рощи.
Редошкина он обнаружил в тени «ракиты», вглядывающегося в просветы между колоннами ближайших «секвой» и «фикусов».
– Интересно, по кому стреляют негритосы? – прошептал лейтенант. – Может, набрели на кого-то из наших?
– Если бы это случилось, стрельбы было бы больше, а это одиночная очередь. Кто-то из чёрных парней решил пострелять ради профилактики. Судя по звуку, они пошли назад, в лагерь, возвращаясь по своим следам.
– А давай устроим заваруху? По моим расчётам, негритосы потеряли уже человек десять, учитывая и лётчиков, их осталось не больше десятка комбатантов. Из тех, что пришли за нами, осталось не больше пяти бойцов, значит, в лагере осталось всего трое-четверо. Можем оседлать иноземный байк и навестить лагерь до подхода основных сил. Им шагать не меньше часа, мы долетим на байке за пять минут. Перебьём охрану и освободим пленников.
Максим заколебался. Идея была авантюрная, рисковая, но вполне осуществимая, учитывая опыт участия группы в намного более сложных условиях. Однако опять-таки рисковать пришлось бы спутниками, оставляя их без защиты, и Максим отказался от предложения лейтенанта:
– Мы не одни, Жора.
– Да это я в качестве экстрим-варианта. Всё равно проблему нейтрализации кодлы придётся рано или поздно решать.
– Придётся, но не сегодня.
С минуту не разговаривали.
– Отсутствие птиц действует мне на нервы, – признался Редошкин.
Максим кивнул. По шуму и птичьему гвалту было легко ориентироваться в лесу, мгновенно узнавая, зверь или человек прячется в зарослях. Но в этом заповедном лесу птицы не водились.
– А отсутствие хищников не напрягает?
– Было поначалу. Всё казалось – сидит в засаде какая-нибудь пятнистая кошка или крокодил. До сих пор не верится, что…
Речь лейтенанта прервал гулкий удар, напоминающий звук лопнувшего воздушного шара. Это был не взрыв, а именно объёмный хлопок, сопровождаемый треском ветвей. Вслед за ним послышались тихие человеческие вскрики.
Не сговариваясь, оба метнулись к центру рощи, не понимая, что произошло. Максим даже подумал мимолётно, не взорвался ли взятый напрокат инопланетный аэробайк.
Картина, представшая перед его глазами в месте, где он оставил спутников, запомнилась Максиму надолго.
Перед кустами, прятавшими аппарат, стоял бледный ботаник, держа на вытянутых руках сиреневого цвета метлу. Именно это сравнение первым пришло в голову: метла.
Сзади из-за кустов выглядывали растерянные Вероника и Вениамин Витальевич.
Перед Костей в лесу образовался вывал длиной около двадцати метров и шириной в пять-шесть. Все деревья и кустарник в этом месте были срезаны как гигантской бритвой и вдавлены в лесную почву на метровую глубину. Не уцелел ни один кустик, ни один пучок травы.
– Офигеть! – обронил поражённый Редошкин.
Костя наконец опомнился, бросил метлу на землю, бледно улыбнулся.
– Ничего себе бахнуло, да?!
Максим приблизился к ботанику, поднял из травы метлу.
Это был один из «фаустпатронов», обнаруженных Редошкиным в ракете. Только вместо навершия, создающего геометрическую фигуру,
