Вид сверху заставляет меня резко остановиться, и Лиам влетает в меня секунду спустя. Мы вошли в то, что должно быть одним из трех шпилей, которые я заметила; это каменная комната, освещенная ярким полуденным солнцем.
Комната сухая и пахнет старой бумагой и корицей. Вместо окна нет половины стены, ее рваные края открывают вид на здания из красного кирпича Беллвуда и фермерские угодья за ними, окрашенные солнцем в золотой. Я не чувствую холода с улицы. Внутри на полу – густой красный ковер, в центре комнаты – большая кровать, покрытая зелено-золотой тканью, у ее подножия – сундук, из которого торчит одежда. У стены – небольшая раковина, напротив – письменный стол.
– Как это возможно? – мой голос вырывается в виде шепота. Лиам нежно отодвигает меня в сторону, чтобы протиснуться в комнату. Он стоит рядом со мной, глядя на интерьер с неким благоговением.
– Смотри, – он берет меня за руку, заставив вздрогнуть, и мягко тянет к окну. Выглянув из него, я вижу мозаику крыш Монтмера, поле, только-только начавшее зеленеть. Лиам поднимает наши сцепленные руки и тянет их за пределы башни. Мгновение я ощущаю прохладный весенний ветерок, прежде чем он быстро притягивает руки назад.
– Это твоя комната, Джулс, – мягко говорит он. – Ты тут построила дом.
Из-за рева в ушах я почти не слышу Лиама. Какие-то воспоминания избегают меня, вертясь вне моей досягаемости, но это чувство: что это был мой дом и тут я была в безопасности – присутствует.
– Форт Вора сгорел, но ты смогла сохранить его таким, какой он был в тот день, – продолжает Лиам, восторг ускоряет его речь и заставляет глаза светиться. – Только люди, верные Алхимику, у которых есть что-то из ее вещей, могут получить к нему доступ. У меня был твой журнал. Здесь всегда весна – дождя, снега никогда не бывает. А если взглянуть с улицы, то это просто руины.
– В ловушке времени, – говорю я, восхищаясь, что могла сделать подобное. Лиам кивает. Я наконец отрываю взгляд от него и осматриваюсь. Все чистое, не новое, но и не древнее, словно я выходила по делам и теперь возвращаюсь домой. Домой.
Свет танцует на скулах Лиама.
– Я, бывало, сидел внизу, иногда читал. Надеюсь… надеюсь, ты не против.
Я тут же понимаю, что он имеет ввиду, и тогда из груди вырывается смех. Сначала это меня пугает: я так давно не смеялась и не была по-настоящему счастлива. Глаза Лиама широко распахиваются.
– Я не против, – быстро говорю. – Конечно, я не против.
Улыбка Лиама слегка померкла, и я поневоле вспоминаю выражение лица его девятилетнего, в Эверлессе, когда он переводил взгляд с одного лица на другое, чтобы понять реакцию детей слуг на старый факт, который он им только что выпалил. Я всегда считала его помпезным из-за этого: он размахивал своим знанием перед нами словно сумкой с кровавым железом, ожидая увидеть, как это все нас впечатлит, – но, обдумав это воспоминание снова, вижу тоску в глазах юного Лиама, желание единения, горящее рядом с неуверенностью.
– Это прекрасно, – быстро продолжаю я. – Мне тут нравится. И, кажется, здесь безопасно.
Его улыбка становится шире, заставляя что-то в моей груди подпрыгнуть.
– Хотя мне не хочется признавать, что Элиас был прав, думаю, здесь безопасно, Джулс, – говорит он. – Каро, кажется, не знает, что здесь что-то осталось.
Мне удается выдавить смешок.
– Это подбадривает. – Понимаю, что Лиам все еще держит меня за руку. Он водит большим пальцем по моей ладони так легко, что я не уверена, представляю ли, как его тепло касается моей кожи.
Горло сдавливает. В безопасности этих стен я чувствую себя вырванной из времени – далеко, вне досягаемости Каро, невидимая всем в Семпере, кроме Лиама, стоящего передо мной. Внезапно мне хочется притянуть его к себе.
Но ничего не происходит, я испытываю укол глупого разочарования и убираю от него свою руку.
– Тут есть то, что могло бы нам помочь победить Каро?
Я заставляю себя встретиться с ним глазами, когда он снова мне улыбается.
– Возможно. Хочешь посмотреть, ради чего мы пришли?
11
Пока Лиам ходит взад-вперед передо мной, я сижу неподвижно. Его глаза блестят, словно он рассуждает о чем-то эпичном. За ним висит простой гобелен: обычная потертая карта Семперы в синих и золотых цветах. Он поворачивается ко мне, раскинув руки перед собой, как будто стоит перед учениками и готовится провести урок. На мгновение я представляю себя семилетней и вижу, как юный Лиам бежит за Роаном по лужайке Эверлесса, рассказывая о чем-то загадочном, но слова уносит ветер.
– Последнюю пару лет мы с Элиасом собирали рассказы об Алхимике и Колдунье.
На лице Лиама играет улыбка. Это странно: столько радости в его обычно угрюмом взгляде, который сопровождает его, сколько я себя помню. Глядя на это, я тоже не могу сдержать улыбку.
– Я думала, что ты не готов прийти сюда.
– Ну… победа над Колдуньей – загадка, не так ли? Загадки можно разгадать. – Он вздыхает, берет стопку бумаги с полки и садится передо мной, отодвигая тарелки в сторону, прежде чем аккуратно положить каждую страничку. Некоторые – такие же древние, как журнал, другие – новее. На одном нацарапан грубый рисунок незнакомого девичьего лица.
Я просматриваю разложенные бумаги, но вижу лишь рисунки и обрывки историй о Лисе и Змее. Начинаю нервничать, и радость, возникшая от наблюдений за работающим Лиамом, улетучивается.
– Что мне нужно тут увидеть?
Лиам указывает на текст, его палец скачет со страницы на страницу.
– Эти я изучил от корки до корки, сначала просто ради тайны Алхимика, – он краснеет и продолжает, – но потом заметил некую закономерность. В оставленных, по моему мнению, Алхимиком письменных свидетельствах здесь, здесь и здесь были найдены повторяющиеся алхимические символы яда и смерти. – Его рассказ звучит гораздо оживленнее, чем подобало бы разговорам на тему смерти. – Из того, что мы поняли, следует, что у них было по меньшей мере семь жизней. Мы предположили, что эту информацию ты – Алхимик – пыталась передать
