Я снова на ногах, цела и невредима, Охотник несется на меня, а нож оказывается у Элиаса в руке. Он с недоумением смотрит на происходящее, словно пытаясь что-то вспомнить.
– Он вооружен! – кричит один из солдат.
События, которые последуют дальше, мне очевидны, но у меня нет сил, чтобы их предотвратить. Солдаты наступают, сверкают мечи, Элиас опускается на колени, кинжал падает рядом в траву.
Нет.
Время неконтролируемой волной снова вырывается из меня. Вместе с ним я несусь вперед, мимо замершей фигуры Охотника, застывших солдат, туда, где Элиас стоит на коленях, прижимая руку к ране в боку.
Если удержу его чуть дольше, то смогу спасти его.
Упав перед ним на колени, касаюсь его плеча, чтобы вывести из заморозки. Очнувшись, он моргает, а потом сразу стонет от боли. Я благодарна Элиасу, что он выполнил свое обещание, но все равно испытываю горькое сожаление. Еще один человек умирает из-за меня. По растерянному выражению его лица видно, что он не помнит, как метнул нож.
– Я поверну время вспять, чтобы вылечить тебя, – накрываю рану рукой. Элиас вздрагивает и кивает, а я закрываю глаза и призываю время в третий раз, надеясь ускорить исцеление, пока он не потерял очень много крови. Мысли хаотично блуждают в голове, сердце бешено стучит. Вспоминается безжизненное тело Аммы. Внутренний голос кричит мне, что я неудачница, жалкое подобие Алхимика. Что с того дня, как я покинула папу, чтобы отправиться в Эверлесс, я все делаю неправильно. Слезы текут по щекам. Я кусаю губы, пытаясь сосредоточиться на ране Элиаса, но руки дрожат, гнев и сомнения раздирают меня. Я опустошена, разрушена.
– Джулс, «просто» Джулс, – слышится слабый, насмешливый голос Элиаса, превозмогающий боль.
Поднимаю на него глаза, в которых стоят слезы, потому что его рана заживает недостаточно быстро. Кровь стекает в траву, окрашивая землю в красный цвет.
– Всего лишь царапина. Все будет в порядке, – говорит он, слабо сжимая мою руку. Проследив за его взглядом, вижу зависших над нами солдат и Охотника. – Серьезно, тебе нужно убираться.
– Я не могу тебя здесь оставить! – вырывается мой отчаянный крик.
– Можешь и сделаешь. – Он убирает мою руку со своего бока. – Сомневаюсь, что Каро убьет меня. По крайней мере, не сразу.
– Слабое утешение, – ворчу и чувствую, как на лбу выступает испарина, пока я сосредоточила все силы на ране.
Но этого недостаточно.
– Иди, Джулс. Закончи то, что мы начали. – Он посылает мне слабую полуулыбку.
Оставлять его – последнее, чего я хочу, но чувствую, что моя власть над временем истощается. Вскоре солдаты и Охотник проснутся. И если останусь здесь, то для Элиаса – для нас обоих – все станет еще хуже.
Куда бы я ни пошла дальше, мне нужно идти одной.
Элиас кивает, улыбка исчезает с его лица.
– А теперь иди, Джулс.
Его слова – последний луч света в сгущающемся мраке.
26
Спасаться бегством. Я уже забыла, каково это.
Лошадь Охотника несет меня галопом. Грохот копыт, боль в ногах, пока стараюсь удержаться в седле, помогают забыть, что произошло: мы мчимся долгие часы, пока я снова не вспоминаю о ране Элиаса. Позволяю себе заплакать, обвиняя в этом встречный ветер, а не себя за то, что оставила лучшего друга, Лиама, в руках врага.
Или, по крайней мере, в руках солдат, потому что Охотник следует за мной по пятам. Единственное, что спасает меня, – украденная лошадь, которая явно лучше коней других солдат, хотя наездник из меня никудышный. Часами он следует за мной по узкой дорожке, ведущей через лес, останавливаясь, потом снова бросаясь вперед, не отставая, но и не догоняя.
Лес вокруг быстро редеет, и топот копыт лошади преследователя позади меня исчезает вместе с ним. Я останавливаю коня, прислушиваясь к шуму ветра в темноте, чувствуя далекий запах костра, над которым готовят пищу. Охотник отстал, но я оставила за собой следы, змеей ползущие сквозь лес…
Мне нужно где-то спрятаться.
* * *Лунный свет пробивается через деревья, освещая знакомые места: я снова вернулась на земли Герлингов, недалеко от Лаисты, и с каждым шагом приближаюсь к Эверлессу. Вдалеке замечаю укрытие: маленькое огороженное место на вершине холма похоже на крошечную крепость с зелено-золотыми флагами, развевающимися на воротах из кованого железа. По спине пробегает холодок при виде цветов Герлингов.
Никогда здесь раньше не бывала, но сразу понимаю, что это – кладбище Герлингов, расположенное всего в пяти милях от самого Эверлесса. Знаю это не по воспоминаниям Алхимика, а из историй, которые папа рассказывал мне в детстве, и шепота других слуг в Эверлессе.
Говорят, что если время, оставшееся в крови мертвых, проглотить, то оно немедленно убьет тебя, но всегда находятся отчаявшиеся, готовые раскопать могилу и проверить. Это не имеет значения в таких местах, как Крофтон: у мертвых там нет времени, которое можно украсть – но могилы благородных всегда расположены далеко от цивилизации, за крепкой стеной. Недоступные, словно горный пик.
Я спешиваюсь – ноги болят после долгой скачки – и привязываю поводья к дереву, достаточно далеко от кладбища, чтобы никто не заметил.
Остальную часть пути преодолеваю бегом. Туман выливается за стену, извиваясь как палец, манящий внутрь. По обеим сторонам от входа есть две ниши, где обычно стоят стражники. Они и сейчас должны быть здесь, охраняя мертвых от живых, но, вероятно, рыщут по землям Семперы в поисках меня. Я посылаю благодарность Колдунье: если бы Каро не охотилась за мной, я бы, возможно, не смогла пройти так спокойно. Перепрыгиваю через ворота и оказываюсь на кладбище.
Внутри высокая стена скрывает бóльшую часть неба, и утренняя тишина кажется странной и неестественной. Величественные могильные камни из мрамора или полированного гранита торчат из тумана, острые формы появляются из ниоткуда. Стоя среди них, чувствую, как по коже снова пробегает холодок. Нормальные звуки весны: пение птиц, шепот ветра – отсутствуют, и если бы не медленное перемещение тумана вокруг, я бы задумалась, не остановилось ли время. Для мертвых, полагаю, так и есть.
Не чувствую ничего, кроме странного ощущения, что за мной наблюдают.
Мой взгляд привлекает яркое цветовое пятно. Подхожу ближе. Один надгробный камень-обелиск выше меня, сделанный из чистого белого мрамора, стоит на свежевскопанной земле, окруженный красными, белыми и зелеными цветами, изысканными жемчужными ожерельями и полудрагоценными камнями, маленькими скульптурами Колдуньи из меди и золота и несколькими чашами недопитого вина. Аромат срезанных цветов и духов витает над запахом дождя и земли, когда подхожу ближе, чтобы взглянуть на слова, вырезанные на могильном камне.
Сквозь туман глаза различают слова: Роан Герлинг. Как это надгробие подходит мальчику, которого
