А уже после, поздно вечером, когда Константин возвратился обратно, слегка взволнованная «Таня» сообщила: вождь Кунду-туре очень недоволен тем, что белый шаман лечил людей из другой деревни, с которой он сейчас находился во вражде.
Здесь имелось не только примитивное единобожие, но и не менее примитивная политика. Но Константину все еще казалось, что эти «бесхитростные» люди гораздо более приятны в общении, чем европейцы, которые ставят превыше всего закон, или даже ставшие родными московиты. Даже «внутренний голос» замолчал. Константин ощущал, что навсегда порвал с прошлым и с цивилизацией. И нельзя сказать, что такая жизнь ему не нравилась.
Но, как известно, можно создать сыворотку лишь от гадов ползучих. От гадов двуногих противоядия нет… Особенно — от вождей. И от шаманов.
Костя лечил умалишенных. Были в округе и такие, в основном — женщины-кликуши. Лечил гипнозом. Когда свидетели таких сеансов видели, как «Коста» лишь прикосновением рук к вискам больного усыпляет его, а потом начинает отдавать приказания, и тот подчиняется, они верили: «колдун» забрал на время у этих людей душу. И Константина начали опасаться всерьез. Может быть, такого бы и не произошло, но в дело снова вмешался черный шаман. Скорее всего, именно он первым и высказал идею насчет «заимствования душ». А много ли надо практичным, но до жути суеверным неграм?
Но пока что практичность побеждала. И Константин продолжал лечить людей, и даже не предполагал, что над ним собираются тучи.
Флора, среди которой он жил, оказалась столь богата, что он собрал огромную коллекцию трав, высушил их и успешно применял. Правда, приходилось проверять все на себе — ну, не на пациентах же?! И порой Косте приходилось оставаться в хижине с недомоганием — его-то никто не лечил.
Зато он научился с легкостью выводить у малышей и взрослых глистов, лечить все внутренние органы исключительно травами и рукоположением. Константин вправлял кости, выпрямлял позвоночник, а у одного охотника, нечаянно раненого приятелем стрелой, извлек глубоко засевший костяной зазубренный костяной наконечник, наложив на рану волокнистое растение, используемое в качестве ткани, с густым слоем мази собственного изготовления. Через пару дней наконечник вышел из тела сам. Раненый отдал его товарищу, и тот даже снова приделал его к стреле.
Костя принимал роды и лечил женские болезни, которыми напропалую страдали здешние женщины, ходившие голыми и не соблюдавшие правил гигиены. Однажды собрав всех негритянок в кружок, Костя провел с ними беседу, имевшую для них некоторые благотворные последствия. По крайней мере, болезней стало меньше.
В плане домашнего благоустройства, Костя показал, как можно сделать ручной жернов, а не разбивать зерно в деревянной ступе пестом. Показав на коз, у которых была довольно длинная шерсть, он сказал, что из этой шерсти может получиться отличная ткань. Настриг шерсти, на примитивной прялке сумел выпрясть из нее нить, а потом показал мужчинам, — у женщин бы не получилось, — как сделать ткацкий станок. Ткань получалась неширокой, да и не нужна она была в жарком климате, но женщины, сумевшие ее изготовить, получили способ щеголять набедренными повязками перед своими товарками.
Мужчинам он показал, что гораздо быстрее и удобнее не пользоваться двумя палочками для добывания огня, а брать два куска кремня и трут. Потом предложил им же заменить лодки-долбленки, на изготовление которых уходила уйма времени, лодками на гнутых шпангоутах. Они обтягивались обработанными каучуковым соком звериными кожами. Да и два весла с двух сторон, прилаженные на уключинах, очень понравились аборигенам.
Словом, Костя вовсю вжился в роль Прометея местного значения, и нельзя сказать, что ему это не нравилось. Наоборот, он наконец-то стал кому-то нужен! И он делится знаниями не об оружии, а о полезных и действительно необходимых вещах!
Константин прослыл если не за бога, то, во всяком случае, за очень умелого колдуна. Вероятно, это его и спасало на первых порах от гнева шамана. «Таня» просто таяла от счастья, когда он появлялся рядом с хижиной.
Кстати, забеременела его подруга очень скоро, и Костя всячески оберегал ее от усилий или подъема тяжести. Все видели такое отношение мужа к жене, а в деревне, где мужья часто до полусмерти избивали своих жен, это было необычно, поэтому вызывало некоторую зависть у соседок. Мало того, иные мужчины, видя, как Костя обращается со своей женщиной, стали подражать ему. Константин видел это, а поэтому еще более подчеркнуто ухаживал за женой, желая внедрить в мужскую половину общины доброту и сердечность.
Как только со знаниями языка стало все более или менее в порядке. Костя решил побольше узнать о том, как это странное племя пришло к единобожию. Обыкновенно считается так: язычество связано с первобытным строем, происходит переход к рабовладению — и среди богов начинается деление на высших и низших. Но язычество при этом никуда не девается. А уж потом, с созданием империй, и возникают единобожные религии.
Теория эта не объясняет ровным счетом ничего. Константин об этом подозревал, а вот теперь окончательно в том убедился. Негры, незнакомые с цивилизацией, еще не перешедшие (хотя и стремившиеся) к рабовладению, были на пути к единобожию!
Пожалуй, ответ надо было искать в легендах племени. И точно: выяснилось, что племя — пришлое. Когда-то, давным-давно, оно прибыло на побережье откуда-то с востока. Откуда именно, оставалось только догадываться.
Догадка пришла довольно быстро — когда зашел очередной разговор о тех самых белых пришельцах, которых вынудили бежать на их корабли при помощи копий. Константин взял, да и сказал, что на самом-то деле вождем того самого белого племени была женщина. Он полагал, что вождь и его приближенные разразятся смехом. Однако ничего подобного не произошло: Кунду-туре и его «вельможи» выслушали сообщение молча и даже как-то задумчиво. После этого вождь заявил: когда-то, давным-давно, когда племя было куда более многочисленным и жило на стороне восхода, вождем была женщина. И звали ее Сабха или Сапха — этого не упомнят даже старики.
Зато хорошо помнил Константин. Царица Савская! Ничего другого и вообразить было невозможно!
Значит, племя когда-то было вполне культурным. А одичание произошло позднее, во время трудного перехода через всю Африку. Вот из-за чего произошел сам переход, легенды говорили туманно. То ли из-за врагов с
