– Я уже слышала. – Ее мать поправила розовый шарф с цветочками, затянутый вокруг шеи. – И Хлоя такая милая девочка.
Лилит уставилась в потолок и попыталась не показывать, как ей больно от того, что мать даже не думает заступиться за нее.
– А учитывая, что отец Хлои имеет такое влияние в городе… – продолжила мать. – Надеюсь, он не будет винить всю семью. Моему Брюсу не нужно еще больше проблем, мой бедный мальчик.
Если бы Брюс был здесь, он бы закатил глаза. С ним обращались как с привидением всю его жизнь все, кроме Лилит, и он это ненавидел.
– Задержание после уроков, кажется, не является для нее сдерживающим фактором, – продолжил Таркентон. – Но есть другой вариант: школа для своевольных учеников.
Он толкнул брошюру по столу. Лилит прочитала написанные готическим шрифтом слова: «Исправительная школа «Меч и Крест».
– Но как же выпускной? – спросила Лилит. Она только что организовала группу и даже не записалась еще на выпускной – но хотела. Больше, чем чего-либо уже долгое время. Может, вообще в жизни. Она бы хотела иметь мать, которая бы поняла это, мать, с которой можно было бы поделиться страхами и мечтами. Вместо этого у нее была Дженет, все еще уверенная в том, что Лилит забрала ее дурацкий желтый кардиган.
– С каких пор ты собираешься на выпускной? – спросила ее мама. – Тебя позвал какой-то мальчик? Это тот парень, с которым, как я видела, ты разговаривала у дома вчера? Который даже не позвонил в звонок, чтобы представиться?
– Мам, пожалуйста, – простонала Лилит. – Дело не в мальчике. Дело в Битве музыкальных групп. Я хочу играть.
Таркетон глянул на список участников в углу его стола.
– Не вижу тебя в списке, Лилит.
Она схватила лист и быстро написала название своей новой группы. Теперь все было по-настоящему. Она уставилась на него и сглотнула.
– «Месть»? – фыркнул Таркентон. – Звучит антиправительственно.
– Я не… наша группа не об этом, – сказала Лилит. – Пожалуйста, дайте мне еще один шанс.
Ей нужна была лишь возможность исполнять свою музыку, увидеть «Четырех Всадников», стоять на сцене и петь – и на несколько минут забыть свою ужасную жизнь. Она даже не знала, что хотела выступать, пока не объединилась с Жаном Ра и Луисом, но теперь только об этом она и могла думать.
После этого Таркентон и ее мама могли делать с ней все что хотели.
Пока они обсуждали будущее Лилит и потенциальные дисциплинарные меры, Лилит смотрела через окно Таркентона на стоянку, где Люк шел к красному «Корвету», припаркованному близко к зданию. Что он здесь делал? Он сел за руль и с шумом завел двигатель.
– Что это? – спросил Таркентон, резко повернувшись к источнику звука.
– Очень громко, – сказала мама, щурясь. – Это… «Корвет»?
Лилит с любопытством наблюдала за Люком. Видел ли он ее через окно?
– Кто этот парень? – спросила ее мама. – Он кажется слишком взрослым, чтобы быть в старшей школе. Ты знаешь его, Лилит?
Лилит глянула на свою мать, гадая, как бы ответить на этот вопрос. Когда она посмотрела обратно на парковку, Люк уже уехал, словно его там вообще не было.
– Нет, – ответила Лилит, снова обращая внимание на подписанный список на столе Таркентона. – И теперь, пожалуйста, могу я участвовать в битве?
Она смотрела, как мама и директор обменялись взглядами. Потом Таркентон откинулся на стуле и сказал:
– Еще один шанс. Но даже крошечное нарушение – и все. – Он продолжил: – Слышишь меня?
Лилит кивнула.
– Спасибо.
Ее сердце колотилось. Она стала музыкантом официально.
Интерлюдия. Изоляция
Племя Данов, Северный Ханаан
Приблизительно 1000 год до н. э.
Кэм наблюдал за луной многие часы, желая, чтобы она ускорила свое движение по пустынному небу. Прошел почти день с тех пор, как он попрощался с Лилит у рожкового дерева. Это все казалось таким очаровательным: когда она строила планы, приглашала Кэма встретиться с ней снова у реки под светом луны, – но ожидание в течение всех этих долгих часов, чтобы увидеться, стало новой разновидностью пыток.
Не в стиле Кэма было позволять смертной девушке задерживать его.
– Жалкий, – пробормотал он, раскрывая свои белые крылья и чувствуя свободу, когда они потянулись к небесам.
Кем был он, Дэниелом Григори?
Он презирал чувство привязанности к кому-то или чему-то. Но он не мог справиться с собой, когда речь заходила о Лилит. Она заставляла его желать остаться.
Кэм поднялся в небо, направляясь к деревне Лилит. Он быстро приземлился в укромном месте и сложил крылья, а потом проскользнул в винную палатку возле оазиса – последнее место, где он мог ее найти. Он подумывал о том, чтобы пропустить их свидание. Кэм сел в темном углу, начал разговор с двумя местными и разделил с ними содержимое их глиняного кувшина.
К тому времени как Кэм и его новые друзья осушили кувшин, луна уже висела низко в небе. Он ожидал, что почувствует облегчение, – теперь, когда ничего нельзя было поделать. Может, Лилит простит его, но она никогда ему больше не поверит и не влюбится в него.
Он же этого и хотел, разве нет?
* * *Утром Лилит открыла глаза и села, прежде чем воспоминание вонзило в нее нож. Почему Кэм согласился встретиться с ней, если не собирался приходить? Или случилось что-то, помешавшее ему прийти? Она лишь знала, что, когда луна оказалась в центре неба, она пришла на место встречи, а он – нет.
Единственным вариантом было спросить его, и единственным местом, где Лилит могла бы найти Кэма, был колодец. В конце концов все в ее племени ходили туда. Она напевала себе под нос, идя по узкой пыльной тропинке к центру деревни. Небо было чистым, трава такой высокой, что касалась кончиков ее пальцев, и горячий воздух давил ей на плечи.
Деревенский колодец находился там, где дорога на север встречалась с дорогой на запад. Он был сделан из утрамбованной и обожженной глины, а деревянная корзина опускалась в его недра на толстой грубой веревке. Вода оттуда была прохладной и чистой даже в самый жаркий летний день.
Лилит удивилась, обнаружив, что два человека, которых он раньше никогда не видела, достают ведро из колодца: сухопарая девушка с черными как смоль волосами и диким блеском в глазах и темнокожий мальчик, играющий странную мелодию на маленькой флейте из кости.
– Должно быть, вы издалека, – сказала Лилит, раскачиваясь под музыку флейты. – Я никогда не слышала такую песню.
– О каком самом далеком месте ты знаешь? – спросила сухопарая девушка, потягивая воду из черпака.
Лилит осмотрела девушку.
– Я могу вспомнить лишь миры, созданные музыкой, где наши тяжелые тела не смогли бы выжить.
– Музыкант, а? – Мальчишка протянул ей флейту. – Посмотрим, что ты можешь.
Лилит взяла флейту и изучила ее, касаясь пальцами отверстий. Она
