– А это – моя дочь Роза, – продолжила Королева, положив руку на плечо юной фейри.
Алек определенно не узнавал Королеву, зато узнал этот тон. Он знал, каково это – когда ты любишь и объявляешь предмет любви своим… тем настойчивее, чем больше окружающие сомневаются в твоем праве на него. Он не знал, что сказать, поэтому сделал свой любимый ход: вытащил телефон, нашел действительно хорошее фото, шагнул к трону и показал им.
– Этой мой сын Макс.
Джульетта и Роза наклонились посмотреть, и глаза вервольфши сверкнули, когда она увидела, что ребенок – колдун.
– Он очень красивый, – нежно сказала она.
– Я тоже так думаю, – смущенно признался Алек и показал еще несколько фотографий.
Всегда трудно выбрать лучшую – Макса вообще невозможно сфотографировать плохо.
Джульетта слегка подтолкнула юную фейри в спину.
– Иди, приведи брата с сестрой, – распорядилась она.
Роза легко вскочила, бросила еще один застенчивый взгляд на Алека и умчалась.
– Ты меня знаешь, – сказал Алек. – Откуда?
– Ты спас мне жизнь, – ответила Джульетта. – Пять лет назад, когда демоны напали на Восточный экспресс.
– О, – только и сказал он.
Их с Магнусом первый совместный отпуск. О менее приятных сторонах поездки он старался лишний раз не думать, но теплый водопад, блеск демонских глаз, вой ветра и бездну внизу помнил хорошо. Он тогда ужасно испугался за Магнуса.
– Ты дрался с демонами в Восточном экспрессе? – заинтересованно спросила Лили.
– Я много где дрался с демонами. Обычное дело.
– Никогда ничего подобного не видела! – с энтузиазмом поделилась Джульетта. – Их было так много – демонов, я имею в виду! Они вломились прямо в окна, я думала меня тут же, на месте, и прикончат. А потом Алек уничтожил всех демонов, до которых смог добраться. Он был насквозь мокрый… и без рубашки.
Алек не понял, при чем тут это.
– Обычное дело, – повторил он. – Хотя обычно я ношу рубашку.
В глазах Лили запрыгали веселые зайчики.
– Круто ты обычно проводишь отпуск, вот что я тебе скажу.
– Совершенно стандартно и очень скучно, – заверил ее Алек.
– То-то я и вижу.
– И еще я была на той вечеринке в Венеции, – продолжала Джульетта. – Когда рухнул дом.
– Ой, и я там была! – подхватила Лили. – Рафаэлю ужасно не понравилась вечеринка – было очень смешно. Я со столькими новыми людьми перецеловалась, прямо личный рекорд поставила. Кажется, была среди них одна горячая блондинка… – ты?
Джульетта моргнула.
– Гм… нет. Я вообще-то не целуюсь с девушками.
– Жаль. Тратишь жизнь впустую… – пожала плечами Лили.
– Вообще-то я тоже, – мягко напомнил Алек.
– Помню Магнуса на той вечеринке, – кивнула Джульетта. – Он пытался помочь.
– Он всегда такой, – голос Алека помимо его воли стал нежным и тихим.
Раздался топот – это вернулась Роза. За руки она вела двух детишек: юную фейри, невысокую и коренастую, как гоблин, и темнокожего мальчишку-чародея с лисьим хвостом. Они подбежали к трону и повисли на Джульетте. Девочке было лет десять, а мальчику – не больше шести.
– Дети, – сказала Королева. – Это Алек Лайтвуд, я вам о нем говорила. Алек, это мои дети.
– Привет, – поздоровался Алек. Дети уставились на него.
– Когда ты спас меня в Восточном экспрессе, – продолжала она, – я спросила, как могу отблагодарить тебя. Ты сказал, что видел одинокое дитя-фейри на Парижском Сумеречном базаре и спросил, не могу ли я о ней позаботиться. Я никогда раньше не говорила с Сумеречным охотником и не думала, что бывают такие, как ты. Я… очень удивилась, когда ты попросил меня об этом и, вернувшись в Париж, отправилась на поиски. С тех пор мы с Рози неразлучны.
Она взъерошила волосы Рози. Девушка покраснела.
– Maman! Ты смущаешь меня, да еще перед Алеком Лайтвудом!
Парижский Сумеречный базар, куда они с Магнусом отправились в свой первый отпуск, стал первым Базаром для Алека. Нижнемирские тогда к нему еще не привыкли, а он не привык к ним. Он помнил малышку-фейри, которую встретил в тот раз: какая она была худенькая, и как ему было ее жалко.
Лет ей было примерно столько же, сколько его маленькому брату, в честь которого назвали Макса. В отличие от него, ей удалось повзрослеть.
– Роза, – сказал он. – Бог мой, как ты выросла.
Лицо девушки озарилось улыбкой.
– Мы с тобой были счастливы в Париже, правда, ma petite[16]? – мечтательно сказала Джульетта. – Я надеялась, окончание войны с Валентином положит конец вообще всем войнам. Но потом случилась еще одна, и столько Сумеречных охотников полегло, а с ними и столько фейри… И наступил Холодный мир.
Она пристально посмотрела на Алека. Глаза ее полыхнули в свете фонаря, висевшего над троном, как глаза волка от автомобильных фар.
– Я слышала про вас с Магнусом и про Альянс Сумеречных охотников и жителей Нижнего мира, который вы основали. Вы помогали людям. Я тоже этого хотела. Услышала, что в Бельгии кто-то охотится на фейри, и вызволила оттуда мою младшую девочку.
Роза обняла за плечи малышку-гоблина. Этот жест Алеку был тоже знаком: постоянная тревога старшего в семье; знание, что ты отвечаешь за малышей.
– А потом я услышала про Буэнос-Айрес, – продолжала Джульетта. – Здешний Институт пал во время Темной войны. Бежавшие в Европу жители Нижнего мира рассказывали жуткие истории о том, что восстало из руин. И я приехала сюда, посмотреть, что я могу сделать.
Мальчик протянул к ней руки, Джульетта подняла его и посадила на колено. Малыш принялся разглядывать Алека, посасывая конец своего лисьего хвоста.
– Много детей после войны остались сиротами. Местный Сумеречный базар превратился в убежище для ненужных детей – стихийный приют посреди палаток, костров и магии. Базар стал общиной, потому что мы нуждались в ней, и с тех пор его больше не распускали. Внутри этих стен живут люди – и моего крошку тоже сюда подбросили, потому что его чародейские способности проявились слишком рано.
– Как и у Макса, – вставил Алек.
– Этих детей так много, – Джульетта прикрыла глаза.
– Что не так с вашим Институтом? – спросил Алек. – Почему никто не пожалуется в Конклав?
– Мы жаловались, – возразила Джульетта. – Все бесполезно. У Брейкспира могущественные друзья. Он позаботился, чтобы новости дошли прямиком до человека по имени Гораций Дирборн. Ты его знаешь?
Алек сузил глаза.
– Знаю.
Слишком много войн плюс постоянное давление Холодного мира – все это способствовало возвышению людей определенного сорта. Гораций Дирборн как раз из тех, кто процветает на хаосе и страхе.
– После того, как Институт был разрушен Потемневшими, Клайв Брейкспир явился сюда и действует от имени Дирборна, словно стервятник, пожирающий падаль. Говорят, его Сумеречные охотники за деньги выполняют… всякие поручения. Если кому-нибудь нужно убрать соперника, ребята Брейкспира об этом позаботятся. Они охотятся не за демонами, и не за теми жителями Нижнего мира, кто нарушил закон, – они охотятся за всеми нами.
Сердце Алека сжалось.
– Наемники?!.
– Достойные люди ушли, когда поняли, что ничего не могу поделать с новой политикой, – сказала Джульетта. – Вряд
