– Спасибо, ты очень помог.
– Ну, ты же сумел заставить ребенка, который никого не любит, полюбить тебя, – улыбнулся Джем. – Алек, спасибо за все, что ты сделал для нас.
Он хотел бы сделать больше, но понимал, что уже сыграл свою роль. Им всем нужно было доверять друг другу – и Алек доверял своим друзьям. Если Эрондейл попал в беду, лучшей защиты, чем Джем и Тесса, искать не нужно.
– Не так уж много я сделал, но рад был повидать вас обоих. Удачи вам с Эрондейлами.
– Благодарю. Удача нам понадобится.
Портал уже был открыт и мерцал.
– Пока, Джем, – попрощалась Лили.
– Ого, никаких прозвищ на этот раз? – обрадовался он. – Пока, Лили.
Алек посмотрел на Рафаэля.
– Я тебе правда нравлюсь?
Мальчишка просиял, кивнул и крепче обхватил руками его шею.
– А, отлично. Это ты понял, – проворчал Алек. – Ну, что ж, поехали домой.
* * *Они шагнули из портала в электрическое мерцание нью-йоркской ночи. Чуть выше по улице виднелся дом, отсветы ведьминого огня за бледно-голубыми шторами. Алек взглянул на часы: Макс уже должен быть в постели. Обычно он сражался с командой «спать!» до последнего, словно это был учебный демон, так что Магнус сейчас наверняка читает ему пятую сказку или поет третью колыбельную.
Каждый коричневый с белым фасад здесь, каждое обнесенное оградкой дерево на растрескавшемся тротуаре было ему дорого. Давным-давно, когда он был моложе и верил, что так и умрет тут, под тяжестью рухнувших надежд, в каменной твердыне Института, Алек думал, что, возможно, был бы счастливее, если бы жил среди хрустальных башен Аликанте. Тогда он еще не знал, что его дом здесь, в Нью-Йорке – на другом конце города, и ждет его.
Он поставил Рафаэля на ступеньку крыльца, потом подбросил и поставил на следующую, потом подхватил и раскачал – просто так, от радости – а потом, наконец, открыл дверь.
– Алек, – прогрохотал чей-то голос позади.
Он так и подскочил. Лили мгновенно отшвырнула ребенка внутрь, под защиту дверей, развернулась и оскалилась, подняв губу над острыми как бритва зубами.
Алек тоже повернулся, но не так быстро. Он этот голос узнал.
– Алек, – повторил Роберт Лайтвуд. – Надо поговорить.
– Хорошо, папа. Лили, мне нужно будет все объяснить Магнусу… Присмотришь минутку за Рафом, ладно?
Она кивнула, все еще неприветливо глядя на Роберта. Последовала пауза.
– Здравствуй, Лили, – сухо поздоровался тот.
– Ты еще кто такой? – спросила она.
– Это мой отец, – представил Алек. – Инквизитор. Второй по званию в Конклаве. Ты встречала его раз двадцать шесть как минимум.
– Что-то не припомню, – сказала Лили.
Удивление Алека отразилось и на лице его отца.
– Лили, – сказал Роберт. – Я знаю, что ты меня знаешь.
– Не знаю и знать не хочу, – и она захлопнула дверь.
Воцарилось неловкое молчание.
– Извини, – выдавил наконец Алек.
– Остальным твоим вампирам я нравлюсь, – проворчал Роберт.
– Остальным вампирам? – Алек решил, что ему послышалось.
– Твой друг Элиот объявляется всякий раз, как Лили оставляет его за главного. Говорит, что чувствует потребность в лайтвудовском руководстве. Я заходил в отель «Дюмор», пока ты был в отъезде. Вампиры дали в мою честь целый ужин и только о тебе и говорили. Элиот дал мне свой телефон – видимо, чтобы я звонил ему в чрезвычайных ситуациях. Он всегда ведет себя со мной совершенно очаровательно.
Алек задумался, стоит ли объяснить отцу, что Элиот бесстыдно к нему подкатывает.
– Гм, – сказал он.
– Как там Магнус? Все хорошо? Одевается по-прежнему… неподражаемо?
– Он все так же прекрасен, – с вызовом ответил Алек. – Да.
Отец замялся. Алеку было все еще неловко говорить о своих чувствах – но уже не стыдно. Никто больше не заставит его чувствовать этот стыд. Никогда. И почему отец постоянно тычет ему этим, с навязчивым любопытством ребенка, расчесывающего подсохшую царапину? Раньше за ним еще водилось милое обыкновение шутить по поводу Алека и девушек. Отвечать на эти шутки было больно. Со временем Алек перестал реагировать, и вообще говорил все меньше и меньше.
Он до сих пор помнил, как вышел из дверей Института и отправился на поиски Магнуса. Он встречал его дважды и не смог забыть. Институт возвышался за его спиной, его неровные очертания врезались в небо. Алек был напуган, едва дышал, а в голове билась только одна мысль:
Вот так ты хочешь прожить всю свою жизнь?
Ответив себе на этот вопрос, он пошел к Магнусу и пригласил его на свидание.
Мысль, что кто-то из его детей будет чувствовать себя навеки запертым в своем же доме, была для Алека невыносима. Он знал, что отец этого не хотел… но он это сделал.
– Как там мой маленький «М&М»?
Среднее имя Макса было «Майкл», в честь давно погибшего парабатая Роберта.
Обычно после этого вопроса Алек доставал телефон и принимался показывать отцу новые фотографии Макса, но сегодня ему было некогда.
– Лучше всех, – отрезал он. – Пап, тебе что-то нужно?
– До меня дошли слухи об Институте Буэнос-Айреса, – ответил Роберт. – Говорят, ты был там.
– Да, – сказал Алек. – Клайв Брейкспир, глава Института, превратил своих Охотников в наемников. Теперь их всех будут судить. Я назначил нового главу, и теперь с Институтом все будет в порядке.
– Вот поэтому я и хотел с тобой поговорить, Алек.
Тот стоял, разглядывая трещины на тротуаре, и прикидывал, как бы все объяснить, чтобы никого не подставить.
– Тебе, конечно, известно, что должности Консула и Инквизитора часто передают по наследству? В последнее время я часто думал о том, что случится, когда мне придет время уходить.
Алек разглядывал травинку, пробивающуюся сквозь асфальт.
– Не уверен, что Джейс мечтает быть Инквизитором, папа.
– Я не с Джейсом сейчас разговариваю, Алек. Я говорю с тобой.
– Что?! – он резко поднял голову.
Отец улыбался ему так, словно и правда имел в виду то, что сказал.
Инквизитор, второй по званию в Конклаве… – он сам только что так сказал.
Алек позволил себе на мгновение предаться мечтам. Стать Инквизитором, участвовать в создании нового Закона. Вернуть Алину и Хелен из ссылки… Возможно, даже сделать что-то с Холодным миром. А еще, подумал он с разгорающейся, как рассвет, надеждой, жениться на том, кого он любит.
И отец верит, что он, Алек, справится. Отец его любит, всегда любил, но это совсем не то же самое. Отец, оказывается, в него верит. Раньше Алек этого не знал.
– Я не утверждаю, что будет легко, – продолжал Роберт. – Но кое-кто в Конклаве уже намекал мне, что это возможно. Ты сам знаешь, как популярен среди нижнемирских.
– Не особенно, – пробормотал Алек.
– Еще несколько человек в Конклаве облизываются на это место, – сказал Роберт. – Но у меня в кабинете висит гобелен с твоим портретом, и я стараюсь почаще упоминать твое имя.
– А я-то думал, это потому, что ты меня любишь.
Роберт нахмурился, словно шутка обидела его.
– Алек. Я… это и правда так. Но я хочу, чтобы ты получил эту должность. Об этом я и пришел спросить. Ты
