После обычных приветствий бывший нефтяной магнат сразу взял «быка за рога», сообщив, что знает, кто я такой, и надеется на конструктивную беседу.
– Вы с берегов Ориноко, – безапелляционно заявил он. – В прошлом известный там колдун, иммигрировавший в Китай.
После чего замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.
– Похвальная осведомленность, – чуть улыбнулся я. – Хотя и не совсем так. Кстати, а вы платите пенсию родственникам погибших тогда рейнджеров?
– Кхм, – откашлялся в кулак президент. Вопрос ему явно не понравился.
– Забудем, что было, – тут же нашелся он. – Нужно думать о будущем. У меня к вам деловое предложение.
– Какое?
– Зачем вам нужна эта азиатская страна? Предлагаю переехать к нам. На самых выгодных условиях.
– И какие же они?
– Гражданство США, неограниченный счет в банке, вилла в Калифорнии и должность моего личного советника.
– Заманчиво, – чуть наклонился оракул вперед. – Но это невозможно.
– Почему?
– Я русский. И не терплю Америку, которая всегда угнетала индейцев. А сейчас пытается развалить мою страну и мешает развитию Китая. Вам понятно? – Вот оно что, – неприкрыто огорчился президент. Не ожидавший ничего подобного.
– Именно, – развел я руками. – Так что оставим этот разговор и перейдем к другому.
– Я весь внимание, – закинул ногу на ногу американец.
– Если вы не измените свой курс в отношении названных мною стран, Соединенные Штаты ждут великие потрясения.
– Гм, – занервничал демократ. – Здесь, если можно, поподробнее.
– Извольте. Вы ведь за этим и прилетели. Итак, однополярного мира, который видится вам – не будет.
Терроризм и насилие придут в вашу страну, где погибнут тысячи граждан, ближневосточная политика потерпит крах, как и европейская, а многие союзники превратятся во врагов. И это будет только началом.
– А что потом? – в упор глядя на меня, напрягся американец.
– Потом у вас будет чернокожий президент, который все еще больше усугубит. Поставив мир на порог Третьей мировой войны. От страха и безнадежности.
– Это блеф, – нарушил возникшую вслед за этим тягостную паузу заокеанский гость. – К тому же чернокожий президент, – хмыкнул. – Такого не может быть. В принципе.
– Это истина, – ответил я. – Блеф в вашем мире.
На этом встреча была закончена, стороны холодно распрощались, и американский президент вышел.
– Ну и рожа у него была после твоих пророчеств, – сказал все это время молчавший Кайман. – Словно черта увидел.
– Похоже, – согласился я. – Но вряд ли что изменится.
Товарищ Горбачев навестил Китай с рабочим визитом в апреле. Как водится, встреча глав двух дружеских государств была обставлена всей необходимой атрибутикой. С почетным караулом в аэропорту, с кортежем, промчавшимся по центральным улицам, и непременной пресс-конференцией. На которой последний генсек страны Советов сообщил об успехах идущего в ней строительства коммунизма. Причем, как всегда, путано и туманно.
– Хрен поймешь, чего он говорит, – хмыкнул Кайман, когда мы смотрели встречу двух лидеров, освещавшуюся по телевизионным каналам.
– А у него такая манера – пускать пыль в глаза, – глядя на историческую личность, ответил я, вспоминая былое.
«Отца перестройки», труса и перевертыша, по прошлой службе знал не понаслышке. В августе 91го, зная о готовящемся путче в СССР, он спрятался в своей резиденции на Форосе, выжидая, а когда тот провалился, объявил себя жертвой. Спустя год, уже будучи устраненным от дел, Горбачев предпринял попытку вернуть себе власть. Для чего тайно вызвал в столицу депутатов Верховного Совета, обещая провести чрезвычайный съезд, подкрепив его массовыми выступлениями пролетариата при участии войск Московского военного гарнизона. О готовящемся стало известно в КГБ, который безотлагательно проинформировал Ельцина. Тот, изрядно перетрухав, тут же издал Постановление Президиума Верховного Совета России о незаконности таких действий, а заодно приказал новому Генпрокурору Степанкову ровать Горбачева с оргкомитетом, а в случае попытки реализации его плана – арестовать.
Профилактика была поручена мне (при участии сотрудников с Лубянки) и кончилась вынесением официальных предостережений руководителям оргкомитета – Алкснису с Умалатовой, Ампилову и генералу Макашову. Сам же «пятнистый» в очередной раз сбежал, спрятавшись на своей даче в Барвихе. И вот теперь этот деятель желал встречи. Перестройка в стране буксовала, росло обнищание и недовольство масс, и нового Иуду беспокоило свое будущее.
В Лхасу Горбачев прилетел на цековском вертолете под предлогом экскурсионной поездки, разместился в лучшей гостинице. Навестив с утра несколько близлежащих храмов и отобедав, во второй половине дня любимец Запада был принят во дворце Потала в том же составе, что и американский президент. Тихо и неофициально.
Размашисто войдя в зал, Горбачев бодро приветствовал нас: «Здравствуйте, товарищи!»
– И тебе не хворать, – пробасил со своего возвышения Панчен-Лама, указав жезлом на стул. – Присаживайся.
– Э-э-э, – опустился на него генсек. Уставившись на иерарха, озадаченно протянул: – Так вы русский? – Как и гуру Уваата, – изрек Кайман.
Я бесстрастно кивнул со своей подушки.
– Приятно встретить соотечественников, – тут же оживился гость. – Да еще в таком качестве!
После чего, воодушевившись, стал рассказывать об успехах перестройки в СССР, демократизации общества и прочей лаже.
Мы внимали полчаса, потом Кайман взглянул на меня (гуру кивнул) и стукнул жезлом в пол:
– Короче, Склифосовский!
– К-ак? – поперхнулся на слове докладчик.
– Я сказал «короче», – нахмурился иерарх. – Здесь тебе не партсобрание. Ближе к телу.
– Да вы что се!.. – начал было привставать Горбачев, но тут же вспомнил, где находится, и, опустив седалище на стул, с готовностью закивал лысиной: – Понял.
– Реформы в Союзе провалились, – выдержав паузу, поднял я на генсека глаза. – В стране кризис и массовое недовольство. Чего тебе от нас надо?
– Всего ничего, политический прогноз, – зажав коленями руки, заерзал он на стуле.
– Ну что же, слушай, – стал перебирать я янтарь. – Будущее страны и твое. Может, образумишься.
И далее подробно сообщил все, что знал. Вплоть до Беловежского соглашения и позорной отставки. По мере изложения лицо слушавшего менялось. Вначале побагровела каинова печать на лбу, затем – лицо, а в конце все сменилось на бледность. Трус по натуре и по сути подлец, «Горби» смертельно перепугался.
Дело в том, что помимо прочего, я упомянул один, уже свершившийся в его биографии факт – получение взятки в размере ста тысяч долларов от американского президента. О котором тогда знали Рейган и председатель КГБ Крючков, помалкивавший до своего будущего ареста.
– И к-как же теперь быть? – дрожа брыжами, прошлепал губами генсек.
– На твоем месте я бы отработал назад или застрелился, – пожал я плечами.
– Такое невозможно, – всхлипнул он. – Запад нам поможет. А к тому же я коммунист. Это противоречит Уставу.
– Мудило ты, а не коммунист, – презрительно изрек внимательно наблюдавший все это время за двурушником Панчен-Лама.
– А теперь прощай и подумай над моими словами, – добавил я. – У тебя еще есть время.
– Да-да, – часто закивал башкой любимец облагодетельствованной им Европы, после чего тяжело встал и пошаркал лаковыми штиблетами к выходу. Для него начиналось забвение и проклятия собственного народа.
– Плесень, – когда тихо
