- Ерунда, - отмахнулась Наташа. – Это просто я стала слишком нервной. Столько всего произошло…
- Я только недавно узнал о Лоре, - тихо сказал Брюс и посмотрел куда-то вдаль. – Бедняга Клинт. Как он, кстати?
Вопрос показался Наташе откровенно глупым. Как ещё может чувствовать себя человек, чуть больше месяца назад потерявший любимую жену? Однако, она посчитала, что не имеет права вдаваться в подробности, да и не хотела.
- Держится. Он сильный, и ему есть, ради кого жить.
По её голосу Брюс понял, что она недовольна.
- Прости. Я не имел в виду ничего такого. Он твой лучший друг, - зачем-то добавил Беннер.
- Ты ведь не о нём хотел поговорить? – напрямую спросила Романофф.
Её проницательность была не самым любимым качеством Брюса, но с другой стороны это избавляло его от необходимости долго и нудно подбирать слова.
- Ты была права тогда, - сказал он после короткой паузы.
- Насчёт чего? – хотя она и так догадывалась, что Беннер имел в виду.
- Насчёт нас. – Под Наташиным пристальным взглядом ему сделалось не по себе. – Я и тогда это знал, просто…
- Просто «что»? Не верил мне? – ещё пару месяцев назад она бы многое отдала за то, чтобы услышать эти слова, но сейчас они звучали «я подумал над твоим предложением и решил его принять». В действительности Наташа, конечно, знала, что Брюс так не думал и дело было скорее в другом: желания исполняются, но иногда это происходит слишком поздно.
Беннер смотрел на неё, ожидая ответа – в глазах была откровенная тоска, и Наташе стало его жаль.
- Два месяца назад я очень ждала этих слов, - честно призналась она, - но, наверное, изначально был прав всё-таки ты. Я приношу людям одни несчастья, меня нельзя любить.
Брюс выслушал её с молчаливым смирением, и Наташа подумала, что в глубине души он знал, что она это скажет. Может быть, даже хотел этого, чтобы успокоить совесть.
Ей захотелось уйти и с этого балкона, и с этой вечеринки. Вернуться в свою комнату, принять душ и с чистой совестью лечь спать. Она развернулась и собралась уходить, когда Брюс неожиданно спросил:
- Это всё из-за Клинта, да?
В следующую секунду он порадовался, что взгляды не могут убивать.
- Значит, ты обо мне такого мнения? Считаешь, что я могу использовать его несчастье в своих интересах?
- Я не…
- Хорошо, что у нас тогда ничего не вышло.
Если пару минут назад она просто устала и хотела спать, и настроение её было в принципе нормальным, то теперь ей хотелось взорваться и разнести вместе с собой половину Нью-Йорка. Хотя, мирные жители были, конечно, не виноваты. Даже Беннер не был виноват. Только она. Брюс высказал вслух то, в чем Романофф боялась признаться себе даже в мыслях.
- Вот ты где! – окликнул её Бартон, когда она вернулась в лофт. – Куда пропала?
Отступать было некуда, сбегать попросту глупо, и Наташа постаралась, чтобы улыбка её вышла искренней и довольной.
- Выходила подышать. Здесь жарко.
Клинт этого не замечал, а вот Наташе, похоже, и впрямь было некомфортно – раскрасневшееся лицо, уставший взгляд…
- Ты в порядке? – спросил Бартон. – Выглядишь не очень, - честно признался он, зная, впрочем, что она не обидится. – Может, воды со льдом принести?
Романофф кивнула. Задерживаться тут она не собиралась, но охладиться тоже будет не лишним. Наташа в два глотка осушила бокал и громко хлопнула им о стойку.
- Пойду спать.
- Тебя проводить? – Клинт по-прежнему не был уверен, что с ней всё хорошо, только не понимал, в чём дело.
- Зачем? Думаешь, не дойду и упаду замертво где-нибудь на полпути?
- Ну, как знаешь, - Бартон пожал плечами, но по-прежнему не сводил с неё внимательного взгляда. Наташа готова была сквозь землю провалиться.
Он хотел добавить ещё что-то, но Романофф поспешила ретироваться с «поля боя». Все-таки она была права – не зря ей с самого начала не хотелось сюда идти.
Бартон, немного озадаченный остался сидеть за барной стойкой. Дорого бы он дал за возможность узнать, что творилось с Наташей. Мимо прошёл Беннер и кинул на него какой-то неопределённый взгляд. Клинт помрачнел. Значит, дело всё-таки в Брюсе. Несмотря на многолетнюю дружбу, Наташа почти никогда не говорила с Клинтом о своей личной жизни, за исключением пары случаев, но насчёт Беннера он и сам догадался.
Для Бартона оставалось загадкой, что она в нём нашла, но не спрашивать же об этом напрямую? Хотя, почему бы и не спросить? Они же всё-таки друзья. Клинт Брюса не то чтобы не любил, но и особой дружбы между ними никогда не было. Бартону было куда интереснее в обществе Тони, Стива и Тора, а с недавних пор ещё и Пьетро. Беннер же оставался для него загадкой, которую, к слову, и разгадывать-то особенно не хотелось. Но за Наташу он готов был порвать любого, даже зелёного монстра.
Заперев дверь спальни, Романофф в изнеможении плюхнулась на кровать и закрыла глаза. Злиться на Брюса не было смысла – вряд ли он сказал это со злым умыслом, скорее, ляпнул сгоряча. Но тоже хорош! Думать надо, что говоришь. Уже само наличие того факта, что кто-то догадывается, было ей невыносимо. Никто не должен знать. Наташа и себе запрещала думать об этом и до недавнего времени успешно сдерживала загнанные далеко, в самые углы подсознания мысли, а теперь контролировать их становилось всё труднее.
За все эти несколько лет, никто, ни одна живая душа не догадывалась об истинной природе её чувств к напарнику, да и сама Наташа почти сумела убедить себя в том, что никакой другой привязанности, кроме дружеской к Бартону не испытывает. Иначе и быть не может.
Наташа могла убить, сдать, солгать, но увести чужого мужа – никогда. Возможно, если бы она никогда не встречалась с Лорой, не знала её, и если бы Лора не относилась к ней с такой теплотой, возможно, Романофф и наступила бы на горло собственным принципам, но предательницей она не была. Смерть Лоры тоже ничего не меняла – теперь это было бы ещё большим предательством, да и потом… Клинт никогда не смотрел на неё, как на женщину, и уже одно это обстоятельство останавливало Наташу. Кроме того, она бы ни за что не рискнула их дружбой – в её жизни было совсем немного людей, которых она могла бы назвать близкими.
Наташа проснулась в половине седьмого. Прошлым вечером она не стала закрывать шторы,
