— Все образуется, — говорила Джесс, когда по пятницам мы пили в баре.
Она повторяла это каждый раз, и я верила ей, но не знала, куда двигаться и что делать, чтобы разорвать порочный круг. Уходить было нельзя – ненавистная работа приносила пусть и небольшие, но все же деньги, и на них я могла худо-бедно могла сводить концы с концами.
Родители ни о чем не знали, для них у меня все было хорошо, я врала, что работаю с удовольствием и могу позволить себе заказывать еду в ресторанах и покупать вещи в бутиках, но не делаю этого, потому что коплю на собственное жилье. Я была очень убедительна, они гордились мной, и это немного успокаивало. Отец всегда хотел, чтобы я добилась успеха, и было бы свинством разочаровать его.
Дважды в неделю я приходила домой на семейный ужин. К собственному стыду не только за тем, чтобы провести время с отцом, Марси и братом, но и чтобы… поесть. Нормальную вкусную еду, а не ту дрянь, которую готовила себе каждый день. На качественные продукты денег не хватало.
О том, насколько паршиво обстоят дела, знала одна лишь Джесс, для остальных я была в полном порядке.
В марте Алекс наконец получил отпуск и вернулся в Австрию. Разжившись деньгами, он переехал в Зальцбург и снял квартиру в паре кварталов от центра.
— Ты только посмотри на этот вид из окна, — он развернул ноутбук так, чтобы я могла видеть панораму. — Глянь вон туда.
— Это что, Альпы? — спросила я, не в силах оторвать взгляд.
Даже через экран это выглядело потрясающе. Вершина далеко на горизонте, утопающая в серых облаках. Мне вдруг до дрожи в кончиках пальцев захотелось оказаться там. Прямо сейчас.
— Приезжай, — он улыбнулся и приложил палец к губам. Наш секретный жест. — И увидишь все сама.
У меня сжалось сердце.
— Я бы с радостью, да только дел выше крыши. Босс ни за что не отпустит.
На деле же мне было плевать на идиота-редактора и его мнение. Будь это в моих силах, я бы уволилась на следующий день и, бросив все, полетела к Алексу. Но проблема заключалась в другом: у меня не было денег, и я не хотела, чтобы он знал.
— Тэсса? — он наклонился поближе к монитору и внимательно посмотрел на меня.
Нас разделяли тысячи километров, но от его взгляда по спине пробежали мурашки, а в глазах предательски защипало. Казалось, Алекс видит меня насквозь.
— У тебя все хорошо?
— Да. Просто устала. — В доказательство своей лжи я улыбнулась. — А еще дико соскучилась. Сколько еще ты будешь в отпуске?
— Месяца три, думаю. А там куда отправят.
Теперь, когда военные действия в Ираке официально считались законченными, наемников распустили по домам. Даже сейчас, будучи не у дел, я следила за сводками новостей. Сильным мира сего редко бывает достаточно крови: заканчивается одна война, начинается другая.
— Если хочешь, приеду к тебе в Нью-Йорк, — сказал он после короткой паузы.
Хотела ли я этого? Больше всего на свете. И ни за что. Тогда Алекс увидел бы эту никчемную квартиру с видом на помойку (это тебе не Альпы, малышка Тэсса) и понял, что жизнь, о которой я ему рассказывала – вранье. Хотя, он наверняка и так уже догадался.
— Конечно. Приезжай.
Этот разговор случился в середине марта, а прилететь Алекс смог только в начале мая. Я встретила его в аэропорту, и мы поехали ко мне в Бруклин.
— Почему ты не сказала, что у тебя проблемы?
Ему, конечно, хватило одного взгляда на убогую прихожую, чтобы понять, в какой заднице я нахожусь.
— Потому что это временные трудности. Вспомни свою берлогу в Пассау. Со временем все наладится.
Мы прошли на кухню, и я достала из холодильника содовую.
— Ты могла бы сказать мне. Я тебя в беде не оставлю. — Алекс открыл банку и сделал глоток.
— Знаю. Но я должна сама. Сама, понимаешь. Это то же, о чем ты говорил мне тогда, в Австрии.
Алекс грустно и понимающе улыбнулся. Он чувствовал меня, а я его. Мы были на одной волне.
В Нью-Йорке он пробыл две недели. Четырнадцать прекрасных дней мы провели вместе – не среди песка и крови, когда под носом взрываются бомбы и гремят автоматные очереди, нет – почти, как раньше. Почти, потому что «как раньше» уже не будет, мы оба знали это.
Алекс знал про Брайана, я даже не пыталась лгать ему, но мы давно условились, что не будем давать обещаний.
— Так ты хочешь остаться с ним?
Мы сидели на берегу залива. Сюда мало кто приходил, старый пляж не пользовался популярностью, и это было одно из лучших мест в Нью-Йорке, где можно скрыться от суеты.
— Вряд ли. Я не та девушка, которая ему нужна. — Я усмехнулась и бросила камешек в воду. — Если я вообще кому-то нужна.
Алекс развернул меня к себе и серьезно посмотрел в глаза.
— Мне. Ты нужна мне.
— И ты не ревнуешь? Тебя не задевает, что я встречаюсь с другим мужчиной и говорю о нем?
— Не просто задевает – бесит. — Алекс закурил. — Но мы с самого начала обо всем договорились. Я ценю твою честность. А ты сама? — он посмотрел на меня. — Что ты чувствуешь к нему?
— Сложно сказать. — Я пожала плечами. Мой взгляд был устремлен в небо. — Он хороший парень, и какое-то время я была с ним счастлива. Да. Нам было хорошо. Но это не было любовью. И никогда не будет.
Жарило солнце, искрил слепящими бликами залив и шумели волны. Я лежала на спине, сунув руки под голову, смотрела в прозрачное небо и впервые за долгое время чувствовала себя безмятежно-счастливой.
— Давай не будем о грустном. — Я повернулась к нему, опершись на локоть. — Не хочу портить этот день.
Алекс лежал рядом и точно так же смотрел на меня.
— Что? — не выдержала я.
Он загадочно улыбнулся.
— Хороший день, говоришь? — в его глазах блеснули лукавые огоньки. Совсем как тогда, в Праге, когда мы удирали от полиции. — Давай добавим в него что-нибудь, чтобы он стал еще лучше.
— Что добавим?
Алекс наклонился к моему уху:
— Например, воды.
И, прежде чем я успела ответить, вскочил и подхватил меня на руки.
— Эй, ты что делаешь?! — я уже понимала, что он задумал и, смеясь, пыталась вырваться. — Отпусти! Ненормальный!
Не обращая внимания на
