Что с того? Шрамом больше, шрамом меньше…
У меня уже есть отметины, нанесенные богом. И хайгозухом. И горной пумой. А теперь еще и оттериксом. Зато каждый шрам напоминает о том, что я выжила.
И стала воином Лихоземья.
* * *Мы добираемся до места предыдущей ночевки и решаем сделать привал, так как оба вымотаны до предела. До заката еще далеко, поэтому Сорен разводит костер, лишь бы не сидеть без дела. Готовить нам нечего, да и ночная прохлада пока не успела наступить, но я рада этому нелогичному поступку. Потрескивание дров в огне непонятным образом кажется успокаивающим и напоминает про очаг в моей спальне. Про ночи, когда Иррения тайком прокрадывалась в мою комнату и мы болтали часами напролет – о событиях прошедшего дня, о профессиональных тяготах, о будущем и сокровенных на-деждах.
Теперь же я не знаю, что ждет меня завтра. И сколько я вообще проживу. Но сейчас меня переполняет надежда, как никогда ранее.
Сорен держит небесно-голубое перо одной рукой, а другой перебирает мягкий пух. Взгляд же его прикован к языкам пламени. Я наблюдаю за напарником с другой стороны костра. Парень необычайно молчалив. Мне отчаянно интересно узнать, о чем он так задумался, но держу свое любопытство при себе.
– Айрик был прав, – наконец роняет друг. – Я совершенно не чувствую разницы. Казалось бы, я добыл перо оттерикса, но кому и что я этим доказал? Разве я не должен снова чувствовать близость рая Рексасены?
Наступает моя очередь задумчиво уставиться на игру огня.
– Недавно я начала подозревать, что маттугр – воля не божественная, а людская. Традиция, обычай.
– Знаю, нужно радоваться возможности вернуться домой, но просто не могу не думать о всех тех людях, которые потеряли жизни в погоне за выполнением бессмысленного задания. Сколько наших деревенских умерли лишь потому, что оказались в Лихоземье в одиночестве, изгнанные своими же родными?
Я поднимаюсь на ноги, обхожу костер кругом и опускаюсь на колени перед Сореном.
– Мы не можем изменить того, что уже произошло, но я изменю существующий порядок вещей! Когда я стану правителем в Серавине, то постараюсь сделать для деревни все возможное! Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы и в других селениях все наладилось…
Сорен убирает перо в мешок и притягивает меня к себе. Я кладу голову ему на плечо.
– Найдется ли подле тебя место и для меня? – тихо и неуверенно спрашивает он. – Найдется ли время на меня, пока ты будешь занята всеми задуманными переменами?
Я улыбаюсь про себя.
– Теперь ты можешь вернуться домой и выбрать любую девушку из своей деревни. Я больше не единственный твой вариант. Ты больше не обязан уделять все внимание лишь одной пассии.
Сорен обнимает меня за плечи и поворачивает так, чтобы иметь возможность взглянуть мне в глаза. Я вижу, что он собирается запротестовать, но тут замечает выражение на моем лице.
– Да ты издеваешься!
Я лишь киваю.
Тогда он наклоняется совсем близко и шепчет на ухо:
– Возможно, ты и не являешься теперь моим единственным вариантом, но и из тысячи я выберу лишь тебя. Мою отважную воительницу.
– Говорит беспомощный воин.
– Есть ли шанс, что ты когда-нибудь перестанешь припоминать мне тех зирапторов?
– Ни единого.
Он неожиданно нежно целует меня в лоб. Этот поцелуй отличается от поцелуя в губы, когда я чувствовала его желание и страсть. Сейчас же я ощущаю себя любимой. Будто я – бесценный дар.
Губы Сорена ненадолго задерживаются на лбу, затем скользят по векам, щекам, уголкам рта. Его поцелуи слаще меда. Медленные, легкие, идеальные.
Мы отрываемся друг от друга, лишь когда в легких заканчивается воздух.
– Пламя слишком сильно разгорелось.
Я несколько секунд расцениваю слова Сорена как метафору, и только потом понимаю, что он говорил буквально. Про костер позади.
Каким образом я оказалась у воина на коленях? И когда успела наступить ночь?
– Потуши огонь и возвращайся ко мне, – с трудом выдавливаю я.
Он ухмыляется, и мое сердце замирает от его улыбки.
Пока он тушит пламя, я раскладываю одеяла в шалаше и убираю мешки в изголовье.
Сердце стучит как сумасшедшее, когда Сорен входит. Я отчаянно жажду, чтобы он меня снова поцеловал. Так он и поступает: один долгий поцелуй, и парень устраивается позади меня, прижимая к себе.
– Я рад, что ты разрешила мне спать рядом. Не уверен, что смог бы заснуть без твоего дыхания поблизости.
– Не привык спать в одиночестве?
– Да я целый год спал один!
– Значит, в Рестине у тебя все же была девушка?
– Таких, как ты, – никогда.
* * *Стоит мне проснуться на следующее утро, как я ощущаю странный запах и морщу нос. Затем понимаю, что именно мы с Сореном – источник далеко не райского благоухания. Мы целый день карабкались по горам, да и кровь оттерикса на одежде делу явно не помогла.
– Нужно срочно отыскать ручей, иначе в следующий раз будешь ночевать снаружи.
– Да ты и сама источаешь совсем не цветочные ароматы.
Я шутливо толкаю напарника в плечо.
– Ты не должен говорить такие вещи девушкам.
– Я никогда тебя не обманывал, – парирует Сорен, – и не собираюсь начинать. Даже если придется озвучивать не слишком приятную истину, – он подкрадывается со спины и целует меня в затылок.
Как ни странно, но эти слова мне кажутся ужасно романтичными.
* * *Спускаться вниз гораздо легче. К сожалению, налетать на преграду тоже становится гораздо болезненнее. Так мы все будем с ног до головы в синяках, когда доберемся до подножия!
Перо оттерикса такое длинное, что не умещается в заплечном мешке Сорена и выглядывает наружу. Его спасение.
Камни так и норовят вывернуться из-под ног, и все мое внимание сосредоточено лишь на том, чтобы не упасть. Почти сразу после преодоления очередного невидимого барьера мы натыкаемся на ручей и идем вниз по течению в поисках более удобного места для купания.
– Вчера, – замечаю я, – ты даже не попытался убить оттерикса. Лишь ранил его, чтобы отпугнуть.
– Все верно.
– Я рада, что ты так поступил, даже при том, что бестолковая птица меня клюнула, – я бессознательно прикоснулась к перевязанной ране.
– Мой маттугр заключался в том, чтобы украсть перо, а не убить чудовище. Оттерикс не напал бы на нас, если бы мы не вторглись на его территорию. Он совсем не такой злобный, как хайгозух, и нападает только при необходимости.
При упоминании озерного монстра я содрогаюсь.
– Да уж, та тварь сожрала бы любого, вне зависимости, была бы она голодна или нет. Да из-за хайгозуха даже я теперь боюсь заходить глубоко в воду.
– А Пераксоло так и вообще воплощение зла, – комментирует Сорен. – И заслуживает смерти за свои зверские выходки. Когда до этого дойдет, тебе не следует колебаться.
– Возможно, у него и человеческое лицо, но душа демона, – отвечаю я. – Я без колебаний его убью и
