Да уж, точно: «ЛИСАМ МОЖНО ПОЛНОСТЬЮ ДОВЕРЯТЬ».
– Теперь ваша очередь слушать, – холодно проговорил Брезан, не потрудившись сесть, хоть его ноги это бы весьма оценили. По привычке, он придерживался вежливых форм глаголов и более-менее вежливых местоимений. – Держу пари, вы знаете с точностью до сотых, сколько у меня осталось на главном счету, сколько отложено на медицинские нужды и на пенсию, сколько инвестировано и так далее и тому подобное. Просто забирайте всё и купите себе парочку библиотек или, черт подери, наймите планету переплетчиков. Мне нужно выслать предупреждение. Назовите цену. На этот раз – настоящую.
Сфенни от такой выходки даже глазом не моргнул. Но кто знает, сколько раз ему доводилось видеть что-то похожее? Как ни в чем не бывало, он пододвинул к Брезану свой планшет.
– Я знаю, что ястребы привыкли к большим, до нелепости замысловатым терминалам, которые похожи на алтари из тех времен, когда люди приносили куриц в жертву лисьим духам, – сказал он. – Но это модель Шуос, и он действительно защищен.
На черном экране планшета блистала золотом, серебром и бронзой эмблема гекзархата: колесо с шестью спицами и символами фракций.
– Я выйду из комнаты, чтобы вы смогли связаться с кем надо. За вами будут следить в том смысле, что сработает сигнализация, если вы попытаетесь что-то поджечь – я этого, кстати, не рекомендую, кое-какая бумага точно сделана из токсичной дряни, – но в остальном вы будете один. Верите вы мне или нет, мне совершенно всё равно.
– Тогда о каких «осложнениях» речь? – спросил Брезан, поскольку не мог оставить всё как есть. Что ему хотелось сделать, так это схватить планшет поскорей, хотя тот вполне мог ударить его током. Шуос Сфенни, собиратель взяток, взращивающий книжный сад. Что с ним случилось? – Я не понимаю.
– Нам сообщили, что рой «Лебединый узел» расформирован примерно месяц назад, – сказал Сфенни. – Вы отстали от жизни на несколько недель.
Брезан в отчаянии зашипел.
– Мы узнали про ваше нелепое заявление, будто вы личный агент Шуос Зехуни, потому что один аналитик перепроверял обычный поток дурацких известий в поисках чего-нибудь забавного, чтобы рассказать об этом товарищам. Ваша история была достаточно странной, чтобы мы к ней пригляделись. Мы решили, что лучше сперва разобраться в ваших мотивах, прежде чем вернуть собратьям Кел, поскольку вы явно перенесли какую-то разновидность нервного срыва. Давайте не будем заниматься самообманом: медицинское подразделение Кел обычно применяет к сломленным птицам единственный метод лечения – их бросают в кастрюлю.
– И… – спросил Брезан, совершенно сбитый с толку.
– Дайте угадаю, – продолжил Сфенни. – Вы понимали, что никто не поверит «падающему ястребу»… – Брезан не стал его поправлять. – И потому воспользовались мимолетной встречей с Шуос Зехуни в Академии, в надежде отправить свое предупреждение. Оно связано с Жертвенным Лисом, не так ли?
Мир содрогнулся и погрузился во тьму.
– Генерал Джедао, – проговорил Брезан. – Джедао сделал свой ход, и я опоздал.
– Не надо так, – мягко упрекнул его Сфенни. – Любые сведения, которыми вы располагаете, могут пригодиться, чтобы покончить с этим птицетрахом навсегда. А теперь приступайте, займитесь своим рапортом. И не ищите в столе зеленые пилюли, если только вам не нравится всякая ерунда с омерзительным вкусом. Это не настоящие транквилизаторы, и что-то мне подсказывает, плацебо вам не поможет.
Глава девятая
На следующий день после совета гекзархов Микодез просмотрел кучу отчетов, изучая реакцию Джедао на действия Хафн и обоснованные предположения о том, что он предпримет дальше. Больше всех отличилась аналитик, которого Зехуни пытались уволить. Зехуни были правы, но этот аналитик придумала лучшие сценарии. Ее последнее предположение состояло в том, что Джедао заставил армию призраков овладеть роем, и за этим последует атака на законы энтропии. Женщина впустую тратила свой талант в разведке. Ей следовало бы писать драмы, но Микодез был слишком эгоистичен, чтобы отпустить ее.
Ни в одном из отчетов не говорилось о том, что сам Микодез считал очевидным следующим шагом. Как отметили Зехуни, он собирался действовать по собственному усмотрению, так что никто и не пытался его разубеждать. Пока гекзарх читал отчеты, уведомление о вызове по третьей линии продолжало колдовски мигать. Он велел Зехуни и Истрадезу не мешать, разве что если повод для вмешательства посулит первоклассное развлечение. Зехуни ответили на это очень терпеливым взглядом. Истрадез рассмеялся и пригрозил, что нарочно заявится в середине дела, чтобы все пошло кувырком.
– Ну ладно, я готов, – сказал Микодез сети. – Включай.
На терминале появилось женское лицо, обрамленное аккуратной стрижкой. Микодез не позволил себя обмануть. Похоже, тело Джедао похудело с той поры, как временный генерал Черис в последний раз докладывала о ходе своей миссии, но, учитывая обстоятельства, этому не стоило удивляться. Он подумал, не напомнить ли Джедао о необходимости получше кормить украденное тело, но Зехуни и Истрадез рассмеялись бы при мысли о том, что нравоучение о правильном режиме питания пришло в голову именно ему. Мундир Джедао был в полном официальном режиме; ненужная, но трогательная деталь.
– Доброго дня, Джедао, – сказал Микодез на давно забытом языке. Он надеялся, что не ошибся с произношением. Давно не случалось практиковаться.
Джедао моргнул.
– Я очень давно не слышал, чтобы кто-то говорил на шпарой, Шуос-чжо. – Он говорил на высоком языке с тем же протяжным шпаройским акцентом, что и при их первой встрече, десятилетия назад, на станции, где содержалась «черная колыбель».
Микодез всегда подозревал, что Джедао может избавиться от акцента в любой момент – судя по оценкам его языковых навыков из Академии, – но не было необходимости копаться в этом вопросе. И, кстати говоря, использование – чжо, архаичного почетного обращения, предназначенного для гекзархов (или гептархов, в былые времена) – было чистой прихотью, напоминанием о возрасте Джедао.
– Я всего лишь хотел быть вежливым, – сказал Микодез.
– Очень тактично с вашей стороны, Шуос-чжо, но не уверен, что я сам теперь в состоянии говорить на родном языке. Но попытаюсь, если вам будет угодно.
– Говорите, как пожелаете. Я как-нибудь разберусь. Всегда держу под рукой переводчиков, которые говорят на всех языках, какие вы когда-то знали, включая тлен-гва.
– Должен признаться, – сказал Джедао, – я не совсем понимаю, почему вы захотели со мной поговорить. Для вас ведь не секрет, что я не намерен отдавать рой Командованию Кел. Это единственный рычаг, который у меня остался.
Все, вплоть до «я не намерен отдавать рой», было почти дословным воспроизведением разговора, который состоялся у Микодеза с Джедао тридцать пять лет назад. Если Нирай Куджен в тот раз сказал правду, сам Джедао этого не помнил. Изменилось только слово «тактично» – в прошлый раз он подобрал более ироничный синоним; поразительное отсутствие отклонений. В
