– Сам справишься? – спрашиваю я, отрезая кусок от футболки и перевязывая место, где был датчик.
– Конечно, – лезвие ножа уже скользит по его плоти.
Я благодарна ему, что он избавляется от следящего устройства самостоятельно, потому что вряд ли я бы смогла ему помочь. Вид крови приводит меня в жуткий ужас.
Закончив, Гейл забрасывает стопку окровавленных стрел обратно в мой колчан, и мы срываемся по направлению к нужному месту так быстро, как только можем. Спустя полчаса в боку начинает колоть, и дыхание сбивается, но мы продолжаем отчаянно бежать, потому что каждая минута промедления будет стоить нам этой попытки. А она у нас только одна!
– Давай, Гейл, быстрее, – подгоняю я его, глядя на то, как он слегка прихрамывая старается не отставать, и сама не замечаю огромный корень, торчащий из земли. Зацеплюсь за него ногой и кубарем лечу вперёд, пропахивая землю руками и лицом. Гейл подхватывает меня под руки и тянет вверх, ставя на ноги. Мы не тратим дыхание на бесполезные разговоры. Я просто киваю, подтверждая, что в порядке, и мы вновь несемся дальше, в глубь зелёных зарослей.
Как только мы выбегаем к месту, где должен проходить силовой щит, я отмечаю, что там, где располагалась каменная стена – теперь пустота.
– Надо поторопиться: неизвестно сколько времени у нас осталось, – запыхавшись, шипит напарник.
Мы подходим ближе к границе арены, перед нами высокий обрыв, а внизу протекает бурная широкая река. Вот почему поле проходило здесь – они не смогли замаскировать это место иначе.
– Что думаешь? – спрашивает Гейл, поворачиваясь ко мне.
– Нечего тут думать! – я разбегаюсь и, со всей силы отталкиваясь от уступа, лечу вниз, прямо в бурлящую воду.
========== ЧАСТЬ 2. Начиная заново. Глава 1. Тодд ==========
Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как мы покинули пределы Двенадцатого. Час за часом колёса поезда отстукивают монотонную мелодию, иногда резко скрипя на стрелках, что вносит некоторое разнообразие в мерный ритм. Были бы тут окна, за ними бы мелькали густые леса, поляны, болота, реки и горы, проносились бы незнакомые станции, но внутри темно. В отсеке настолько тесно, что приходится ехать скрючившись и вплотную прижавшись друг к другу. Я постепенно проваливаюсь в дремоту: жар и духота высасывают из меня все силы; чтобы отвлечься считаю про себя остановки. Прим тоже ничего не говорит. В ситуации, когда любая другая девушка плакала бы, жаловалась или кричала, она хранит гордое молчание.
Я хочу как-нибудь утешить её, ведь еще даже суток не прошло со смерти миссис Эвердин, но нахожусь в таком состоянии шока и неверия в происходящее, что, кажется, дай я слабину, и рассыплюсь сам. Я никогда не был в роли старшего брата, а теперь на мои плечи свалилась ответственность за Прим.
Когда мы выбираемся в положенном месте, разминая затекшие конечности, первое, что бросается в глаза – это лес. Он повсюду, возносится на десятки метров ввысь зелеными стенами по обе стороны от железной дороги.
Сияет солнце, и в воздухе, подобно топленому молоку, разливается полуденное марево. Размашистые сосны смыкаются над нашими головами, накрывая нас от июньского зноя будто шатром. Мы тихо идем по кромке ельника под сизо-зелеными хвойными лапами, стараясь держаться недалеко от железнодорожных путей, чтобы не потерять направление, но и не светиться. Хорошо, что хоть идти легко, ведь взяли мы лишь самое необходимое.
Вскоре вдалеке начинают появляться первые постройки. Я уже четко могу различить здание вокзала, на крыше которого красуется металлическая цифра семь.
Седьмой оказался не просто большим, он огромный по сравнению с родным домом. Как только мы оказываемся на вокзале, я с удивлением замечаю, что по городу ходит общественный транспорт. Разобраться оказывается совсем не сложно: всегда найдутся люди, готовые подсказать направление.
Когда мы добираемся до места, жаркий полдень переходит в вечер. Дорога ведёт нас к началу долины на южной окраине Седьмого, и вот он – широко раскинувшийся район из сотен домиков. Тропинка вьется между садами и огородами, проскальзывает рядом с пустыми незаселенными участками земли, недостроенными хибарками и большими старыми особняками.
Вдоль дороги, по которой мы сейчас идём, стоят торговые лавки и магазинчики, перемежаемые зелеными деревьями. Лиственный лес здесь пришёл на смену хвойному, и терпкий запах смолы теперь сменил шелест листьев над головой. Почти все магазины уже закрыты, кое-где торговцы ещё сворачивают прилавки.
Дома тянутся от переулков к лесу слева и справа. Большинство зданий, очень старые, то и дело можно увидеть стену с пустыми окошками вывалившихся кирпичей, либо покосившиеся деревянные постройки времен наших прадедов.
Нужная улица прячется практически на самой окраине. Дальше только лес из деревьев высоких и острых, словно стрелы. Хотя лес тут и так почти везде. В голове мелькает мысль, что Китнисс здесь бы понравилось.
Я сжимаю в руке листок, пока мы движемся вдоль петляющей дороги, читая номера, выведенные белой краской на домах: 132, 134, 136, 138. Вот и он!
Перед нами небольшой одноэтажный домик, с заросшей дорожкой и крохотным двориком, который можно было бы назвать уютным, не будь он настолько запущен. Природа не знает остановки в своем движении и казнит всякую бездеятельность. Сорняки почти с меня ростом уныло заглядывают в пыльные окна дома, постукивая своими пушистыми шапками по стеклу.
Здание было построено много лет назад, отмечаю я, лишь бегло взглянув на слегка покосившуюся крышу и серую, давным-давно выгоревшую древесину. Мы переглядываемся и подходим к двери. Я достаю из кармана ключ, воровато оглядываясь по сторонам.
– Может стоит сначала постучать? – подсказывает Прим, и это первые слова, которые я слышу из ее уст за последние сутки.
На стук никто не отвечает, я вставляю ключ и облегченно выдыхаю, когда он с щелчком поворачивается, отпирая замок. Мы заходим внутрь. Я пытаюсь найти следы присутствия хозяев, но ничего не замечаю. Ни фотографий, ни картин, ни личных вещей, ничего, что рассказывало бы о жильцах. На всей мебели толстый слой пыли.
– Кажется, здесь давно никто не живёт, – провожу пальцем по серой поверхности стола, рисуя пальцем тонкую дорожку.
– А если настоящие хозяева все же появятся? – спрашивает Прим бесцветным тоном.
Я не знаю что на это ответить, ведь других вариантов у нас пока нет, поэтому пожимаю плечами. Первым делом включаю стандартный проектор, установленный во всех домах Панема, в надежде услышать какие-то новости о Китнисс. Комната наполняется жужжанием телевизора.
Прим садится на диван, подтягивая ноги к себе, и начинает переключать каналы в
