Я не хочу, чтобы он смотрел на меня так же, как я смотрела на него.
Я не хочу, чтобы он скучал по мне так же, как я буду скучать по нему.
Я не хочу, чтобы он был влюблен в меня так же, как я в него.
Я хочу, чтобы он был сейчас с Прим.
Я хочу чтобы она была счастлива с ним.
Я хочу, чтобы он был счастлив с ней.
И поэтому я шепчу:
— Джо, ты спишь?
— Нет, птичка, — тихо отвечает она. — Разве с тобой тут уснёшь.
— Возьми меня с собой на ту операцию, которую вы готовили эти несколько месяцев.
— Китнисс, — тяжело выдыхает она, — это плохая идея. Я, скорее всего, оттуда не вернусь. Я сама придумала этот безумный план, и есть всего процентов десять вероятности, что он удастся, а в остальных девяноста меня просто убьют. Не лучшая альтернатива, правда?
— Мне подходит, — шепчу я и, повернувшись на бок, наконец засыпаю.
========== ЧАСТЬ 3. Исправляя ошибки. Глава 1. Тодд/Китнисс ==========
Подходя к кровати, я невольно останавливаюсь, рассматривая спящую девушку. Тонкое одеяло съехало на пол, открывая худенькие ноги и черное нижнее белье, а моя футболка, надетая на ней, задралась под грудь.
Аккуратно целую её в плечо, чтобы не разбудить, опускаю на свою подушку белый конверт и покидаю дом.
Не знаю, сможет ли Джекс меня простить, но другого выбора у меня не остаётся. Я написал всю правду. Впервые за прошедшие два года. Если вернусь живым, то разберёмся как-нибудь.
Знаю, то, что произошло между нами, Пит бы не одобрил, но Пита больше нет. Он будто остался в другой жизни. Теперь есть тот другой, Тодд, и все чаще я не могу определиться, где проходит грань между старым и новым мной, что в моей жизни правда, а что ложь?
Действительно ли жизнь черно-белая? Хватит ли простых правильно и неправильно, чтобы описать мою ситуацию?
Возможно ли ответить на чувства Жаклин, и в тоже же время быть преданным Китнисс? Ведь я ещё не готов отпустить ее. Но это несправедливо по отношению к Джеки не отпускать другую девушку.
Я запутался.
Я не горжусь тем, что она теперь занимает место в моем сердце. Я боролся с этим. Я боролся так сильно, как мог, потому что не хотел, чтобы это случилось. Теперь, когда борьба подошла к концу, я до сих пор не уверен выиграл я или проиграл.
Лютик лениво выходит следом за мной на улицу и принимается облизывать лапу. Я чешу его за ухом и, вдыхая полной грудью утренний воздух, мысленно прощаюсь.
На юг из Седьмого нас выступает около пяти дюжин диверсантов, по большей части помалкивающих и слепо исполняющих приказы. Для какого задания? Надолго ли? Никто не говорит. Никто не спрашивает. Кажется, это интересует только меня одного.
Гектор и еще несколько членов восьмого разведывательного уже ждут нас возле границы Капитолия. Чтобы преодолеть это расстояние, нам потребуется почти двое суток. Радует, что хоть часть пути мы проедем на машинах.
Облокачиваюсь на приятно холодящую спину металлическую стенку грузовика и копаюсь в рюкзаке в поисках своего альбома. Нахожу его на дне вместе с коробкой патронов и запасным магазином. Кто бы мог подумать, что такое соседство противоположных по духу вещей когда-либо будет иметь место в моей жизни.
Зажимаю во рту карандаш и поудобнее устраиваюсь, закидывая сумку за спину. Сложно угадать, как долго мы пробудем в дороге. С недавних пор я могу за две секунды переключиться с поедания бутерброда на стрельбу. Казалось бы, рисование — последнее дело, на которое следует тратить время в данной ситуации, но творчество помогает мне абстрагироваться от реальности. Это что-то нормальное, поэтому я открываю чистый лист и начинаю делать наброски.
***
Уже третий день я нахожусь в штабе Дистрикта-7. Я стараюсь держаться в стороне от людей, но Джоанна все время дергает меня, иначе нелюдимая, непонятно откуда взявшаяся девушка обратит на себя ещё больше внимания.
— И старайся держаться подальше от местных парней, ты же теперь девчонка свободная, — она многозначительно смотрит на меня, подмигивая, — у них тут всех одно на уме.
— А, ну да, секс, — понимающе киваю я.
— Нет, — хохочет подруга, и её смех отражается от бетонных стен. — Это было бы здорово, но нет, — добавив голосу серьёзности, она уточняет, — революция!
Я смеюсь. Пусть несколько натянуто, но все же смеюсь.
Достаю свой рюкзак из-под кровати и размышляю, что именно мне может понадобиться, пока мы будем добираться до Третьего.
— Может, расскажешь, что все-таки произошло с красавчиком? — Джо уже не впервые поднимает эту тему. Она выдерживает паузу, улыбчиво присматриваясь ко мне. — Вы же были вместе, или я чего-то не понимаю, — приподнимает она брови.
— У нас с Гейлом ничего такого, — отвечаю я, не в силах объяснить, что на самом деле «у нас с Гейлом».
Наша связь была слишком сильна, мы прошли через события, которые навеки соединили нас, через то, что просто так не забывается.
Взгляд у Мейсон красноречивее слов: она словно застыла в ожидании сочных подробностей, но я не в силах заставить себя говорить об этом. Рассказать ей о том, что случилось в Двенадцатом — значит рассказать всю историю, а такого я не вынесу.
— Ты давно в сопротивлении? — перевожу я тему, убирая внутрь сумки свою скудную одежду.
— Три года.
— А твои близкие? Они остались здесь или в Тринадцатом? — задаю я новый вопрос, хотя и не могу припомнить, чтобы видела подругу хоть раз с кем-то из родных.
— У меня никого нет, — она отворачивается и тянется к деревянному шкафчику на стене, стягивая оттуда свою сумку.
Освобождая комнату, Мейсон снимает с кровати постельное белье и бросает на мою кровать. Потом проходит по матрасу большими кожаными ботинками и спрыгивает на пол, принимаясь освобождать от белья мою постель.
— Да мне особо нечего рассказывать, птичка. Мама умерла, когда мне было девять. Вернулась я в один прекрасный день из школы, а мои вещи уже упакованы. Стоят на пороге в мешке из-под опилок. Сосед проводил меня до казенной старой машины, и все — я попала в приют.
Я пытаюсь помочь ей с простыней, но она отмахивается и продолжает рассказ. Видимо, ей легче делиться чем-то личным, когда руки заняты.
— А отец?
— Этот подонок ушёл от нас несколькими годами ранее. Дал нам денег на неделю и на том привет. А дальше был детский дом, казенная жизнь с казенными друзьями и казенными тумаками. С четырнадцати лет мы уже работали за гроши на лесозаготовке… А потом были Игры.
Слушая ее
