Пару дней назад прошла Жатва, и мятежники готовятся сорвать парад трибутов, впервые открыто заявив о себе по всем экранам Панема.
Я поднимаю голову и обнаруживаю, что Джоанны на верхней койке уже нет. Наверное, ушла в штаб. Гляжу на часы и глазам своим не верю: почти десять.
Выхожу в длинный узкий коридор, пахнущий сыростью и плесенью, и отправляюсь на поиски соседки. Мейсон сидит за крошечным кухонным столом и дымит. Я знаю, что Джо курит, только когда по-настоящему нервничает.
— О, привет, птичка, — она тушит сигарету и толкает ко мне через стол тарелку с бутербродом.
— О чем задумалась? — спрашиваю я. — Ты что-то замыслила — по лицу вижу. Давай, выкладывай. Я, как твоя боевая подруга, обязана знать.
— Нет, ничего, — немного помолчав, говорит она, — просто завтра всё изменится, поэтому я немного нервничаю. Не бери в голову. И да, прости, что так часто звала тебя безмозглой. Ты же знаешь, что я любя, — ухмыляется она, бьёт легонько меня кулаком по плечу, поднимается и быстрым шагом уходит прочь.
Дрожь пробегает по всему моему телу. Я настораживаюсь. Что-то тут не так. Она будто прощается.
Словно хищная птица я весь день слежу за Мейсон. Возможно, у меня поехала крыша, и от недостатка деятельности я сама начала придумывать себе проблемы, но я замечаю, что Джо куда-то собирается и мне об этом не говорит. Она уходит. И уходит одна.
Я выглядываю из-за стены бывшей фабрики, в которой мы расположились, и вижу, как девушка, ссутулившись, перекидывает рюкзак через плечо и быстро идет через двор к гаражу. Я следую за ней.
Двигатель заводится, она садится на заднее сидение, и автомобиль начинает движение.
Пора действовать. Я выбегаю навстречу, резко распахиваю дверь и падаю на соседнее сидение.
— Какого черта, Эвердин? — кричит Победительница. Водитель резко жмёт на тормоз и поворачивается, удивлённо переводя взгляд с неё на меня.
— Если ты собралась уйти одна, то я тебе не позволю, — хватаю ремень и пристегиваю себя к твёрдому сиденью.
— Убирайся, говорю тебе, оставайся здесь. Когда всё закончится, ты вернёшься в Тринадцатый или домой, — она, колотя по моим плечам руками, пытается вытолкать меня из машины, но я сопротивляюсь и не сдвигаюсь ни на сантиметр. — Да как ты не понимаешь, это мой план. А мои планы всегда настолько дикие, что только мне по силам. И помощники здесь не нужны. Тем более желающие сдохнуть.
— Раз тебе не нужны помощники, значит, нужны друзья. И мне плевать на то, что ты говоришь. Вместе — значит вместе.
Она с шумным выдохом откидывается на сидение и велит рукой водителю ехать.
— Ну и дура же ты, Эвердин, — хватаясь за голову, бормочет Джо, толкая по сидению ко мне пистолет.
Я нащупываю ее руку и легко сжимаю. Она слабо сжимает мою руку в ответ.
Вместе.
***
Мы вплотную подошли ко входу в город. Бесшумные, словно тени. Размещаясь в подвале завода на окраине Капитолия, понимаю насколько огромная работа была проделана мятежниками за эти годы. Везде свои люди. Проводники, разведчики, местные жители.
Составление планов завтрашней атаки продолжается до самого вечера. Полковник, несколько начальников других отрядов, Гектор и незнакомые мне люди обсуждают последние детали. У двери в их комнату стоит охрана. Вход только по приглашению.
Я знаю, что надвигается нечто серьезное — нечто масштабное, но никто не говорит нам, что именно. Каждому известно только его задание. Наша с Хорстом роль заключается в том, чтобы заложить снаряды в указанные здания. В какие — неизвестно.
Вечером мы выдвигаемся в Капитолий. Я разворачиваю переданный мне командиром свёрток, и в моих руках оказывается чёрный рабочий комбинезон. На нашивке красуется надпись «Обслуживание и ремонт электросетей».
— По крайней мере, у тебя не оранжевый! — поворачиваю голову и сталкиваюсь с Хорстом, который горит как рождественская лампочка в своей ярко-рыжей униформе. «Строительные работы» гласит нашивка на его спине.
— Мы не должны привлекать внимание в городе, а в нашей провинциальной одежде сразу будем бросаться в глаза, — поясняет он. — На площади перед дворцом готовят трибуны для парада, там будет много рабочих, так что сможем затеряться.
Я надеваю спецовку, складываю рюкзак, и мы отправляемся в путь.
***
Мы отправляемся в путь, оставляя огни Третьего дистрикта позади. Я, убаюканная долгой дорогой, дремлю, опустив голову на подголовник.
Ровная дорога постепенно сменяется ухабистой, под колесами что-то шуршит. Судя по всему, мы съехали на грунтовое покрытие.
Водитель резко поворачивает, и меня швыряет сначала в одну, потом в другую сторону.
И вдруг мы останавливаемся. Не успеваю я опомниться, как воздух наполняется криками водителя и Джо.
Миротворцы.
Вокруг слышится шум колес. Хлопок дверцы. Еще одной. Они идут к нам.
Джоанна щёлкает предохранителем и прячет пистолет за спину.
— Стреляем по команде, — шепчет она, — а потом сразу беги. На восток.
Шаги поблизости. Мужские голоса. Шипение раций.
— Предъявите ваши документы, — раздаётся командный голос, и фигура в белой униформе вырастает перед машиной.
— Давай! — кричит Джо.
Одновременно раздаются выстрелы, и двое миротворцев падают на землю.
Водитель открывает дверь и, пропуская нас вперёд, остаётся возле машины, прикрывая наши спины.
Мы бежим, не оборачиваясь. Сзади свистят пули. Вдруг он уже мёртв? Но мы не останавливаемся.
Должно быть, мы где-то на окраине Капитолия, потому что лес начинает сменяться ангарами и складскими вагончиками. Промышленный район.
— Сюда, — выкрикивает Мейсон и бросается в сторону огромных насыпей строительного мусора.
Мы несемся, петляя узкими проходами между складами. Проверяем по очереди двери, но они все заперты. Наконец одно полотно поддаётся, и мы ныряем внутрь, закрываясь на засов.
Мне холодно, мне страшно, адреналин бьется в венах, заставляя сердце колотиться. Джо пытается отдышаться, прислонившись к стене. Всё, что мы можем — это сидеть тихо.
— Проверь западный склад, — командует мужской голос прямо возле нашей двери.
Раздаётся шипение раций: «Северный склад чист — их здесь нет»
Мы переглядываемся. Я хватаю Джоанну за плечи и, наклоняясь к её уху, шепчу:
— Я быстро бегаю, а ты отлично стреляешь. Либо сейчас, либо никогда. Когда-нибудь они доберутся сюда, а мы тут заперты, как в клетке.
Я жду, пока шаги стихнут, открываю дверь и бросаюсь вперёд.
— Вот она, — не успеваю я преодолеть и пару десятков метров, как громом позади раздаётся мужской голос.
Луч фонаря мечется, пытаясь отыскать меня — я уклоняюсь, и сама использую этот свет, который помогает мне разглядеть дорогу впереди. Я петляю, ныряю и слышу, как настигает погоня. Догоняют двое — теперь два луча мечутся неистово на бегу.
Меня либо поймают, либо подстрелят. Я несусь на дрожащих, плохо сгибающихся ногах вперёд и, внезапно зацепляясь за железную трубу, лечу
