Я мысленно перебираю все поводы, по которым подруга могла явиться ко мне в такую рань, но, если судить по тому, что в руках она вертит чьё-то фото, это может означать только одно. Последние полгода Мейсон постоянно предлагает мне всё новые и новые варианты заполнения пустоты в графе «возлюбленный», убеждая, что со временем станет легче; что я встречу кого-нибудь, кто сможет отвлечь меня от угнетающих мыслей. Но до сих пор еще никто не заинтересовал меня настолько, чтобы ради него я захотела хотя бы выйти из дома. Джоанна переехала из родного дистрикта сюда вместе с Ником, надеясь, что под её чутким присмотром у меня что-нибудь да выйдет. А может, им просто легче начинать жизнь с начала на новом месте.
— Даже не пытайся сбежать в лес или что ещё хуже, остаться дома и хандрить, когда все собираются праздновать, — подчеркивая каждое слово, произносит она, услышав скрип лестницы под моими охотничьими сапогами.
— Я не хандрю, — спокойно отвечаю я, обхожу ее и присаживаясь рядом с Мейсон на диван в гостиной. — Но вообще-то ты права: я собиралась провести весь день в лесу.
— Ты хоть знаешь, какая сегодня дата?
—Десятое, а что?
— Эвердин, даже я в курсе, что сегодня День Дистрикта-12, а это, между прочим, даже не моя родина. Так что давай, поднимай свой прекрасный зад, потому что ты просто обязана сегодня пойти с нами. И знаешь что? — улыбаясь, она обнимает меня, придвигаясь поближе. — Из Тринадцатого приедет мой друг — он будто создан специально для тебя! Его зовут Марк. Рассказать?
— Конечно, расскажи, — обреченно соглашаюсь я, давно уяснив, что отказываться бесполезно.
Джоанна тратит возмутительное количество времени, выбирая мне одежду, заставляя заплести волосы, и сама наносит на лицо макияж, а я не могу поверить, что позволила ей сотворить это со мной. Последний раз проверяю свое отражение в зеркале и выхожу из комнаты, но как только Мейсон замечает меня, сразу начинает качать головой. Раздражаясь, она вскидывает руки в воздух.
— Ну что теперь? — вздыхаю я, окидывая себя взглядом снизу вверх. — Я опять неподходяще оделась? Ты и так заставила меня заплести волосы, но ещё и раскрасила словно для парада трибутов.
— Ты великолепно выглядишь, однако я хочу, чтобы ты надела то голубое платье, которое я привезла из Капитолия.
— Я сожгла его, припоминаешь? — говорю я, складывая руки на груди.
— Черта с два, ты это сделала, — бросает она, подталкивая меня обратно к спальне. — Иди и надень его, чтобы мы могли, наконец, уйти. Ник уже дважды заглядывал.
Заставив себя напялить это ужасное короткое платье, я спускаюсь вниз, где в гостиной уже ждут Джо и Ник. Рядом с ними, спиной ко мне, стоит высокий светловолосый парень. Видимо, тот самый Марк. Я тихо подхожу, чтобы поздороваться, но он поворачивается прежде, чем я успеваю протянуть руку. Инстинктивно я делаю шаг назад.
— Привет! — говорю я.
— Привет, — он долго меня рассматривает. — Неужели это ты?
— Это я.
Вглядываюсь в знакомые черты и вспоминаю, что когда-то мы учились в одном классе. Самое яркое моё воспоминание об этом парне ограничивается тем, как он съел слизняка на спор. В младшей школе такой поступок считался достижением.
— Что ж, не важно. Ты стал… выше.
Что за глупости я несу?! Естественно, он стал выше, ведь прошло больше двенадцати лет. С его светлыми прямыми волосами, мраморной кожей, словно не видящей солнца годами, и розовыми щеками он похож сына капитолийского аристократа. С таким-то именем особенно!
Кивая, он произносит:
— А ты… совсем не изменилась.
«Интересно, это хорошо или плохо?» — думаю я, пожимая плечами.
— По-моему, с третьего класса я выросла как минимум в полтора раза.
— Нет, я не это имел ввиду, — поправляет он сам себя, — ты… ты именно такая, какой я тебя запомнил.
Марк тянется ко мне, и я отодвигаюсь, считая, что он хочет обнять мои плечи, однако парень просто поправляет прядь моих волос, возвращая её обратно в причёску, и то, как я реагирую на этот невинный жест, приводит меня в ужас. Но он, кажется, не замечает.
Джоанна с надеждой смотрит в мои глаза, ожидая реакции на её друга. На секунду мне становится совестно перед подругой, ведь она так старается меня подбодрить. Хочется доставить ей радость, поэтому я улыбаюсь Марку и выхожу с ним под руку на улицу.
Солнце светит настолько ярко, что поначалу я совсем слепну, и несколько мгновений стою и моргаю, пока глаза не привыкают к свету. В застоявшемся осеннем воздухе чувствуется запах опавших листьев и дыма. К центру дистрикта змейками тянутся ручейки из людей. Мы идём плечо к плечу с моим новым знакомым, и лишь одна я сохраняю молчание.
— Мои родители много лет назад перешли на сторону сопротивления. Я учился в пятом классе, когда мы тайно сбежали в Тринадцатый, — увлечённо рассказывает парень, и я натягиваю лёгкую улыбку, пытаясь изобразить нечто среднее между интересом и восхищением. — Там я закончил школу и стал пилотом планолета. Спасибо, кстати, что пригласили, — кивая Нику с Джо, улыбается он. — Я ещё не решил в каком дистрикте остановиться, чтобы осесть.
— Спасибо, что приехал, — говорит Джо и, довольно улыбаясь, переплётает свои пальцы с Хорстом. Я замечаю этот невинный жест и не могу не порадоваться за нее.
— А ты по-прежнему заплетаешь роскошные косы, — продолжает Марк.
Я трогаю заплетенные на виске волосы. Странно, что из всего произошедшего в школе, он помнит только мою прическу. В те времена косы мне заплетала мама.
— Думаешь, они роскошны?
— Да, как будто… дорогой хлеб.
— Хлеб? — несколько нервно смеюсь я. Вот уж про что я сейчас не хочу вспоминать, так это про хлеб. И про всех тех, кто с ним мог быть связан, поэтому выдавливаю сухое «Спасибо» и отворачиваюсь в сторону.
После свадьбы Финника и Энни в Тринадцатом я не была ни на одном празднике. Власти дистрикта в этом году постарались на славу: по всему периметру площади расставили столики, соорудили подобие бара, построили высокую сцену, позвали музыкантов. Мэр уже заканчивает свою речь, дети носятся вокруг сцены, и я первые за долгое время понимаю, как всё изменилось. Голодных игр больше нет. Теперь они могут жить, не боясь в один прекрасный день стать выбранным. Только я не могу стереть из памяти то, чего мне стоила эта свобода.
— Там Хеймитч у бара, — говорю
