Камень раскололся и вспыхнул, испустив взрывную волну чакры и вышвырнув Кенару из пещеры прямо в ручей. К ней подскочил Руюга, появившись из ниоткуда. Куноичи смеялась, хотя глаза ее блестели от слез. Она поднялась из воды, мокрая по пояс, и посмотрела на свои дрожащие руки.
— Что это было? — спросил ошеломленный Руюга.
— Конец Наследия Нохары, — засмеялась Кенара. Успокоившись, она добавила: — Лучше бы он нам ничего не оставлял.
Мощные порывы ветра сотрясали толстые ромбовидные стекла в окнах, сквозь которые лился скудный свет зимнего солнца. На чашеобразном кресле, покрытым меховым пледом, сидела молодая девушка, почти подросток. Бледное лицо с чуть заостренным носом, круги под глазами, хрупкая фигура создавали впечатление болезненности, дополненное привычкой кутаться в теплые покрывала. Светлые волосы девушки были убраны назад, а на лоб спускалась платиновая цепь с россыпью мелких бриллиантов. Это украшение в обычной обстановке девушка всегда предпочитала любым другим общепринятым символам титула Даймё, который лег тяжелым грузом на ее плечи всего два года назад. Близким людям было позволено по старой привычке называть ее Принцессой или госпожой Элеонорой.
Одной из таких приближенных была госпожа Глория, девушка, стоявшая у окна. Она заменила принцессе старшую сестру и чаще других скрашивала ее одиночество. Кроме незаурядного склада ума и приятного голоса Глория обладала яркой и запоминающейся внешностью. Облако прекрасных черных волос было безжалостно собрано в тяжелую косу, спускавшуюся на лопатки. В обрамлении темных ресниц ярко-синие глаза казались чистыми озерами. Аккуратно очерченный рот с полными яркими губами и тонкий нос с едва приметной горбинкой производили впечатление не идеальной, но оттого более притягательной красоты. Девушка была высока, хорошо сложена и держалась с достоинством.
— Кажется, господин советник забыл одну из своих бумаг среди моих свитков, — произнесла Элеонора, указывая на стол, заваленный книгами, картами и тетрадями. — Впрочем, это неудивительно, учитывая, какой у меня царит беспорядок.
Глория быстро обернулась, жадно взглянула на бумагу и тотчас же постаралась сделать вид, что не интересуется ею.
— Вы ведь запрещаете слугам притрагиваться к вашему рабочему столу, — с улыбкой произнесла она, переводя взгляд на принцессу.
— Да, это правда, — задумчиво ответила Элеонора. — Знаешь, каждый раз после встречи с советником я пытаюсь понять, чем меня так тяготит и одновременно привлекает его общество, и не нахожу ответа. Я никогда не встречала человека более умного и талантливого, с моей стороны было бы черной неблагодарностью жалеть о том, что я приблизила его к себе. Но…
— Что, госпожа?
— Я не чувствую себя свободной в его обществе. Мне кажется, что я не имею собственной воли и не могу принимать решения. Поэтому я снова и снова прибегаю к его помощи.
— Разве это плохо?
Элеонора с удивлением посмотрела на подругу.
— Плохо, если только я не желаю через какое-то время полностью оказаться в его власти.
Глория тихо вздохнула.
— Вы видите в господине советнике какие-то недостатки? — спросила она.
— Ну, конечно. А ты разве не видишь? За те полтора года, что он находится на службе, я ни разу не видела в нем проявления жалости, мягкости, сердечного отношения к кому-либо. Мне приходится напоминать ему о человечности, когда он заводит речь о прогрессе.
— Просто господин Тсурэн — прагматик. Он хладнокровный и спокойный человек, увлеченный своими задачами.
— Защищая его, не забывай… Глория, дорогая, ты покраснела? Пожалуйста, скажи мне, что ты не увлечена им, — Элеонора выпрямилась в кресле, вцепившись тонкими пальчиками в шаль.
— Должна признаться, что остальные в его обществе кажутся мне лишь призраками, а не людьми, — произнесла ее подруга. — Он так выделяется среди других глубоким умом, познаниями, внутренней силой…
— Но что ты собираешься с этим делать?
— О, если я соберусь что-либо предпринять, я обязательно расскажу вам, — Глория улыбнулась, пытаясь за улыбкой скрыть свои истинные чувства. — Отдохните немного, госпожа, а я пойду к себе.
Принцесса вздохнула и опустила голову. Ее подруга, направляясь к дверям, незаметно взяла со стола бумагу, оставленную советником, и спрятала ее в широком рукаве, испытывая, впрочем, некоторые угрызения совести за свой обман.
Темная фигура, закутанная в плащ с широким, отороченным мехом капюшоном скользила по коридору и остановилась, оглядываясь по сторонам, у двери в комнату советника.
Господин советник сидел за столом, лицом ко входу и сбоку от камина. Теплый, мягкий свет разливался по комнате от нескольких светильников на стенах, достаточный для работы с бумагами, но не слишком яркий. Тсурэн откинулся в кресле, перебирая собственные чертежи и записки. Стук в дверь отвлек его от этого занятия. Советник встал, оправил халат, подошел к двери и распахнул ее. Несмотря на капюшон, прикрывающий половину лица, и густую тень, он сразу же узнал Глорию.
— Пожалуйста, позвольте мне войти, не хочу, чтобы меня видели в такой час в коридоре у вашей двери.
— Прошу вас.
Глория вошла, сбросила капюшон и распахнула плащ. Прекрасные волосы ее были распущены и слегка перехвачены лентой. Шелковое светло-лиловое платье, запахнутое на груди, напоминало кимоно с широкими рукавами, но пояс, обвивавший талию, был завязан спереди, и длинные концы его заканчивались бахромой из серебряных нитей.
Тсурэн закрыл дверь на задвижку и повернулся к своей гостье. В один миг он охватил взглядом ее нежное лицо и стройную фигуру. В руке Глория сжимала бумагу, свернутую
