«А это необходимо?» — подумала девушка.
— Нет, — честно ответила она.
Неджи сдержанно улыбнулся.
— Так я и думал. Мы не из тех, кто отсиживается за чужими спинами, следовательно, мирная жизнь не для нас. Ничего не изменится, Кенара. Колесо войны начнет вращаться быстрее, а потом, как всегда, замедлит свой ход. И я знаю, что, несмотря на множество смертей, потоки крови и тяжелые раны, мы с тобой получим удовольствие, выкладываясь на поле боя в полную силу. Такова наша суть.
Кенара смотрела на его открытое мужественное лицо, сердце ее билось учащенно. «Я люблю его и горжусь им», — думала она. Бьякуган излучал теплый свет, заставляя ее нежную улыбку против воли расцветать под его лучами.
— Ты — хороший товарищ, Неджи, и прирожденный командир.
Комплимент из уст Кенары заставил щеки молодого Хьюга слегка порозоветь.
— К сожалению, дождь закончился и мне нужно уходить, — сказал он, поднимаясь и ставя свой стакан на стол.
«Нет, не уходи», — подумала девушка.
— Да, — сказала она вслух.
Пока Неджи обувался в коридоре, Кенара подала ему плащ. Дверь распахнулась, на улице было тихо, лужи блестели в ночном полумраке, ветер как будто спал.
— Прощай, Кенара, — сказал Неджи.
— Прощай, Неджи, — ответила Кенара и, проводив его взглядом, затворила дверь. Она стояла какое-то время, то улыбаясь, то снова делаясь серьезной, затем выпрямилась, расправила плечи и глубоко вздохнула.
— Ну что же, надо размяться как следует и приготовиться стать еще сильнее, — сказала куноичи. Хорошее расположение духа вернулось вместе с уверенностью в себе и завтрашнем дне.
Неджи обернулся в конце улицы. Никогда еще его так странно не принимали в гостях, и впервые он чувствовал себя уютно в чужом доме.
Но несмотря на то, что началась мобилизация, войска шиноби пока еще не выводили из Конохи. Деревня волновалась и теперь уже напоминала не муравейник, а гудящий улей. Кенара неожиданно получила повышение до джонина и была быстро введена в курс дела старшими товарищами. За годы тренировок она воспитала в себе терпение и выносливость, но от природы была нетерпеливой, поэтому в свободное от служебных дел время пыталась отвлечь себя разнообразными занятиями. Кенара решила проверить боеготовность своей команды и посетила сначала Роя, потом Набу.
Рой проживал в маленьком домике, точной копии своего прежнего жилища все в тех же зеленых и оливковых тонах, и по-прежнему не спешил открывать дверь своим гостям. Куноичи знала наверняка, что ее товарищ по команде находится дома, поэтому стучала долго и настойчиво. Наконец послышалось какое-то шевеление. «Четыре часа вечера, не спит же он…» — пробормотала Кенара, и в этот момент дверь приоткрылась. В небольшой щели показалось бледное лицо Роя с глубокими тенями под глазами.
— Что тебе нужно? — хрипло спросил он.
— Рой… — Кенара придержала дверь рукой. Что это? Ей показалось или у него глаза красные? — Пожалуйста, впусти меня.
Рой оставил дверь полуоткрытой и ушел в дом. Кенара, недоумевая, вошла. В комнате уже стояла кое-какая мебель: небольшой изящный диван, столик и кресло. Девушка медленно прошла в кухню. Рой сидел на табурете за столом, уронив голову на руки. На столе лежал закрытый альбом для фотографий, кунай и повязка шиноби — реликвии глубокого горя. Кенара села на второй табурет. Ей хотелось уйти и дать Рою побыть наедине с его воспоминаниями, но она чувствовала ответственность за его душевное состояние, а также тупую боль — жалость по отношению к другу. Что ей нужно сказать, что нужно сделать?
Кенара робко коснулась его плеча, взяла его за руку. Рой вздохнул, как раненное животное, и приподнялся.
— Сегодня ее день рождения, — произнес он. — Ты не знаешь, но она погибла из-за меня, защищая меня. И я думал о том, сколько еще погибнет людей в ближайшее время.
Рой поднял глаза на Кенару.
— Я думал о тебе и Набу, о том, что если вы тоже умрете… я не хочу больше жить. Не хочу жить в этом склепе, где смерть отплясывает на трупах наших любимых, пьет их кровь и хохочет нам в лицо… Боль от бесконечных потерь сжигает душу до пепла, до пепла, Кенара!
— Тише, тише, — девушка крепко обняла его. — Вот я, я здесь, я не умерла и клянусь, я не умру на этой войне!
— Я ведь любил ее… Ты понимаешь? Я ее любил! Но никогда не говорил ей об этом, боялся, что она видит во мне лишь своего маленького братишку…
Кенара знала, что Рой был усыновлен семьей Сэмпару.
— А теперь она никогда этого не узнает. И эти слова, не сказанные слова, они жгут мне душу, не дают мне спокойно жить. Я никогда не прощу себе, что не сказал ей…
У девушки перехватило горло от этих признаний, она не знала, как себя вести, поэтому просто обнимала его. Рой крепко вцепился в нее, как в свою последнюю надежду, и стискивал зубы, чтобы не заплакать. Кенара выждала некоторое время, а потом отстранилась и взглянула ему в лицо.
— Ты стал очень важным человеком для меня. Ты — лучший друг Набу. Рой, ты дорог тем, с кем тебя связала судьба, и твоя жизнь принадлежит не только тебе. Пожалуйста, береги ее, какой бы горькой она не была…
Этот вечер был тяжелым, разговор затянулся до ночи, но Кенара не ушла, пока не уложила Роя спать и не убедилась, что он заснул. Ни одна из ее миссий не была такой сложной.
На следующее утро Кенара решила навестить Набу и Футабу, которые жили в своем новеньком домике у восточной стенки кратера. Она пришла пораньше, чтобы застать их до ухода на службу. Футаба обрадовалась, усадила девушку за стол и принялась угощать сладостями, которые мастерски готовила. Набу сидел тут же и улыбался, переводя взгляд с одной на другую, он выглядел счастливым.
«Они словно не знают, что началась война», — с удивлением подумала куноичи.
— Мы собираем палатки и медикаменты, ускоренно обучаем генинов со склонностью к медицинским техникам, так что в госпитале все ходит ходуном, — сказала Футаба.
— Как твое самочувствие?
— О, мне стало намного лучше, я чувствую прилив сил и если бы не все эти печальные события…
— А я тебе говорю, что сейчас самое лучшее время, — заметил Набу.
— Давай лучше подождем, пока Объединенная Армия разобьет Мадару, тогда всем будет спокойнее…
— Но я хочу
