– Хорошо как… – Глаза Наоми полузакрыты. Я чувствую, как напряжение отпускает ее, и продолжаю:
– Город вроде бы и большой, а друг друга все знали. Пойдешь куда-нибудь с девочкой, так соседка, синьора Конти, потом месяц про нее спрашивает. Наш пансион был вроде местного клуба – по воскресеньям мы устраивали завтраки для гостей и соседей. Из шести блюд, между прочим, а потом мама садилась за пианино и все пели итальянские песни. Некоторые столетней давности, зато их знали все, и молодые и пожилые. Звездой там была Анджелика, моя сестренка, – мы-то все фальшивили почем зря и сами над собой хохотали, а она пела по-настоящему.
Наоми подвигается ближе, чувствуя, что я сейчас не весь с ней. Я возвращаюсь домой, возвращаю жизнь своим близким.
– Моя любимая – «Арриведерчи, Рома». Ностальгическая такая. Когда поешь ее, всегда тоскуешь по Риму, даже не покидая его.
– Что за песня? Не знаю такую.
– Хочешь, спою?
Она кивает, и мне становится жарко. Девчонки всегда смеялись, когда я им пел, но в этом моменте и в этой песне нет ничего смешного.
Наоми ждет, и я тихо запеваю:
«Stasera la vecchia fontanaracconta la solita luna…»Ближе к припеву меня душат слезы. Я слышу, как мне подпевают родители и Анджелика, и только прикосновение Наоми возвращает меня в реальность. Откашливаюсь, скрывая эмоции.
– Это был рай. И мне, наверно, повезло пожить там, прежде чем все пропало.
– Да, очень похоже на рай.
Она прислоняется головой к моему плечу. Проходят минуты, часы – времени больше не существует, – и по ее ровному дыханию я понимаю, что она спит.
Острожно беру ее на руки, укладываю в постель, укрываю одеялом, шепчу:
– Спокойной ночи, Наоми.
Лицо у нее мирное, как будто и не было этого кошмара с несчастной Саки. Я вижу его перед собой, ощупью добираясь до своей комнаты.
Встаю утром, как зомби, поспав всего два часа. Мы с Ашером торопливо одеваемся. А вдруг случится чудо и Саки выйдет к завтраку, как ни в чем не бывало? Но нет, ее стул пустует, и Ларк с доктором Такуми тоже отсутствуют.
– Господи, хоть бы ее вылечили, – говорю я и просыпаюсь окончательно при виде Наоми. Мое место рядом с ней. – Привет, ну как ты?
– Привет… сама не знаю. Узнать бы скорей, что с Саки.
В столовую, как по сигналу, входит Ларк, за ней доктор Такуми – походка у него не столь бодрая, как обычно. Мы втроем накидываемся на своего командира с вопросами, Катя и Беккет, еще ничего не знающие, слушают навострив уши.
– Доктор Такуми сейчас все объяснит, – отвечает Ларк. Ох, сдается мне, неважные у них новости.
Доктор, поднявшись на свой помост, вскидывает руки, призывая к молчанию.
– Должен сделать одно невеселое сообщение. Сегодня здесь, как вы могли заметить, присутствуют только двадцать три человека. Саки Чуан, к сожалению, пришлось отсеять преждевременно вследствие ее нетерпимости к вакцине РСБ. Она больше не является финалистом нашей миссии.
Я воспринимаю это как удар, Наоми жалобно морщится. По столовой прокатывается ропот: все испытывают шок, осознав, что надежды Саки на будущее рухнули за одну ночь.
– Где она сейчас? – дрожащими губами спрашивает Наоми.
– Все еще в госпитале, – говорит Ларк. – Выздоровеет она не сразу, но вы не волнуйтесь, ее очень хорошо лечат.
– Если кто-то беспокоится за себя, спешу вас заверить, что аллергическая реакция на РСБ проявляется крайне редко. Если вы не испытали недомогания до сих пор, ваш организм, скорее всего, нормально реагирует на вакцину. Однако, учитывая то, что произошло с Саки, мы будем внимательно следить за вами до самого старта. – Доктор обводит нас пристальным взглядом. – При малейшем ухудшении самочувствия прошу обращаться прямо ко мне или к своему командиру. Меньше всего вам нужно заболеть на Европе, где помочь будет некому. Ну, а теперь попытаемся переварить это несчастливое событие и начнем новый день с правой ноги.
Можно вставать в очередь на раздачу, но за нашим столом никто с места не двигается. Беккет и тот ошарашен.
– Черт. Одной меньше, – говорит он.
– Она это не заслужила, – негодует Наоми. – Можно нам хотя бы ее навестить?
– Даже не знаю, – отводит взгляд Ларк. – На такой острой стадии к больным допускаются только близкие родственники.
– Она говорила, что у нее никого нет, кроме отчима, с которым она не ладит, – вступает Катя. – Наоми права, мы должны ее навестить.
– Это тяжело, знаю, но лучше не надо. Ни к чему лишний раз напоминать ей, что она выбыла. Для Саки вы ничего сделать не можете, но сами пока в игре, вот и сосредоточьтесь на том, чтобы попасть в финальную шестерку. На этом и ни на чем больше.
Ларк, конечно, права. Нам, особенно мне, нельзя расслабляться, но за ее словами я почему-то слышу завуалированную угрозу.
Мрачно, в неполном составе, шагаем в бассейн. Веселее всех держится, разумеется, Беккет – он идет позади меня с Наоми и Катей и что-то им говорит. Оглянувшись, я вижу, что Наоми это не нравится, и притормаживаю.
– Нет, правда, – если подумать, она была самой сильной твоей соперницей. Я провел исследование по всем двадцати четырем, и вы обе претендовали на должность эксперта. С ее уходом твои шансы здорово подросли.
– Моя подруга в госпитале лежит, – огрызается Наоми. – Думаешь, меня волнует, кто займет эту должность?
– Так уж и подруга, – пожимает плечами Беккет. – Вы с ней меньше недели знакомы.
– Мы с ней жили в одной комнате. Тебе, может, и трудно подружиться с человеком, не расставаясь с ним круглые сутки, но не все ж такие, как ты.
– Это потому, что ты относишься к типу заботливых женщин. Брата рядом нет, вот ты и нашла замену.
Я вклиниваюсь между ними.
– Может, заткнешься уже?
Мне хочется шваркнуть его об стену, но Наоми, опередив меня, дергает его так, что он врезается в Катю.
– Не смей больше говорить о моей семье!
– Прекратить! – кричит Ларк, растаскивая их. – Нашей группе и так досталось, не хватает еще ваших драк. Если не хотите рассердить доктора Такуми, живите дружно, понятно?
Оба, не глядя друг на дружку, бурчат нечто утвердительное.
– Знаю, Беккет иногда ведет себя как полная сволочь, но вообще-то он не такой уж плохой, – говорит Катя, поравнявшись с Наоми и мной. – Мы с ним пару раз говорили… ему не позавидуешь, если знать всю правду.
– Его история меня не колышет, – злится Наоми. – Он не просто ведет себя как сволочь, он сволочь и есть.
– У нас у всех свое прошлое, но никто больше так не выделывается, – замечаю я.
– Да, наверно… – соглашается Катя.
Но мы уже входим в бассейн, и провалиться мне, если это не одноместная субмарина там, под водой! Над местом рулевого стеклянный купол, к стальной сфере корпуса приделаны батареи и выхлопные трубы. Поставленные в бассейне разделители дорожек напоминают о состязаниях, и настроение у меня
