– Отговорить тебя, полагаю, не выйдет?
– Не-а. И по сравнению с другими моими планами этот еще ничего.
– Ладно, – вздыхает он. Благодарно жму ему руку.
– Спасибо. Ты не пожалеешь, слово даю.
Становимся в конец очереди. Ребята выходят из кабинета один за другим, и у меня потеют ладони от сознания, что каждый из нас может стать новой Саки… новым Каллумом.
Моя очередь. Вхожу, сажусь, незаметно поворачиваю сиденье так, чтобы сразу дотянуться до стеллажа.
Слыша в коридоре надрывный кашель, сдерживаю улыбку: Лео придумал кое-что получше вывихнутой лодыжки.
– Воды! – хрипит он.
– Секундочку, – говорит мне сестра Уотсон, бросаясь ему на помощь. Хватаю с полки светящуюся голубую пробирку и прячу в карман толстовки.
Медсестра лупит Лео по спине. Чешу ухо, давая сигнал к отбою.
– Все! – выдыхает он. – Не в то горло, наверно, попало… теперь порядок.
Сестра возвращается, и я одними губами говорю Лео «спасибо».
Впервые с самого утра захожу в свою опустевшую комнату. С кровати Саки сняли постель, стол очистили, из шкафа убрали ее одежду и обувь. Даже дезинфекцию сделали, судя по запаху, чтобы не оставить совсем никаких следов от моей соседки.
– Но я тебя помню, Саки, – шепчу я. – И обещаю все выяснить ради тебя и Каллума.
А ведь тот, кто забирал ее вещи, наверняка и в моих порылся! Кидаюсь к рюкзаку, расстегиваю молнию на кармане. Пожалуйста, пусть она будет на месте…
Уф-ф. Хакерская флэшка лежит где лежала. Остается найти в рюкзаке то, что требуется.
Другие девочки берут в поездку лишний тюбик крема или плащ от дождя, а я вот никуда без электронного микроскопа. Ничего странного, мало ли что тебе может встретиться. Неизвестное насекомое или необычный камешек с улицы под микроскопом приобретают совсем другой вид. Посмотрим, чем удивит меня культура радиационностойких бактерий.
Ставлю на стол микроскоп и миниатюрную бутылочку с чистой водой. Убедившись, что дверь плотно закрыта, выливаю каплю воды на предметное стекло микроскопа. Откупориваю краденую пробирку с вязкой голубой жидкостью, выливаю в воду, прикрываю сверху другим стеклом.
Быть не может! Моргаю, чтобы прояснить зрение. Все бактериальные клетки – это прокариоты, не имеющие ядра, но эти…
Задерживаю дыхание, успокаиваюсь и снова смотрю в окуляр. Все то же самое: три ядра там, где ни одного не должно быть!
Меня начинает трясти: РСБ определенно не относится к домену земных бактерий.
Глава тринадцатая
ЛЕОУтром во время завтрака Наоми под столом передает мне записку. Я вздрагиваю от прикосновения ее пальцев и весь завтрак гадаю, что там написано. На выходе из столовой разворачиваю листок и читаю: «Кое-что обнаружила. Приходи после ужина к телескопу».
Господи, дотерпеть бы до вечера.
Мне с трудом удается сосредоточиться, пока Ларк гоняет нас между моделью корабля, барокамерой и виртуальной лабораторией. Вот наконец и ужин; Наоми шепчет, наклонившись ко мне:
– Ты иди первый, я за тобой.
Киваю и смотрю на часы. Всего двадцать минут осталось.
Взбираюсь по винтовой лестнице через две ступеньки. Здесь гуляет ветер, и я начинаю осознавать, как не хватает мне здесь свежего воздуха. В Риме я старался проводить как можно меньше времени в руинах нашего пансиона. Море, отнявшее у меня родных, вызывало ненависть, зато звездное небо вселяло утешение – мне почему-то верилось, даже в самые худшие дни, что мои смотрят на меня сверху. Навожу телескоп на Пояс Ориона: три его мерцающие звезды всегда напоминают мне о родителях и сестре.
– Sono qui[3], – шепчу я им. – Надеюсь, вы меня видите и гордитесь.
Хочу теперь взглянуть на Европу, серое пятнышко рядом с разноцветным шаром Юпитера, но по лестнице уже поднимаются.
– Спасибо, что пришел, – говорит Наоми.
– Как же иначе. – Ее лицо в лунном свете не уступает красотой звездам. Густо покраснев, она отводит глаза и приступает к делу.
– Я исследовала РСБ, Лео. Там три ядра! – Я ничего не понимаю, и она объясняет: – В клетках земных бактерий, как у всех прокариотов, ядра вообще нет. Это закон природы – такой же, например, как отсутствие плавников у людей. Будь они у нас, мы бы не считались людьми, поэтому и бактерии с тремя ядрами происходят теоретически…
– Не с нашей планеты? – догадываюсь я, сам не веря тому, что сейчас сказал.
– Вот именно.
Мотаю головой: должен же хотя бы один из нас мыслить здраво.
– Может, у этого закона есть исключения?
– Только одно, и то спорное: планктомицеты. Но даже у них всего один нуклеоид, а тут целых три. И это еще не все. – Наоми расхаживает по площадке, не в силах стоять на месте под грузом своих открытий. – Цзянь перевел мне фразу, которую ночью твердила Саки. Это значит «она живая»!
Не пойму, взволнована она или перепугана – а может, то и другое.
– Ты разве не видишь связи?
– Ну-у…
– Думаю, после второй дозы Саки почувствовала, что вакцину выделили из живых организмов, – возможно, из европеанских.
Брови у меня взлетают до корней волос. Это шутка такая или…
– Каллум в бассейне, вероятно, испытал то же самое. Свидетели говорят, что он вел себя как одержимый. Будто в него что-то вселилось.
– Европеане то есть? Маленькие зеленые человечки?
Наоми щурится, продолжая шагать взад-вперед.
– Не люблю, когда их так называют, но да. Разумные существа. Я, между прочим, не первая предположила, что на Европе может быть жизнь. Ты вот в «Космический конспиратор», наверно, ни разу не заходил?
Мотаю головой.
– А мы с братом из него давно уже не вылезаем. Там рассказывается о последних научных открытиях, разоблачаются мифы, рассматриваются новые теории. Уже несколько месяцев «Конспиратор» последовательно доказывает, что на Европе не просто может, но прямо-таки должна существовать жизнь. На это указывают высокоэнергетические частицы и подповерхностный океан, нагревающийся во время приливов. Космические агентства не принимают этот портал всерьез, но если я хоть что-то смыслю в науке, то «Конспиратор» прав. На Европе имеются как раз те частицы и элементы, из которых зарождается жизнь. Новый мир, в который нас собираются забросить, уже обитаем.
Вот почему Наоми с самого начала так подозрительно относилась к миссии…
– Ты правда веришь в эти байки? Богатое же у тебя воображение.
– Могу и тебе одолжить, – вызывающе заявляет она. – Я не просто так болтаю, я могу это доказать. А для этого мне, как вчера, может понадобиться сообщник.
– Скажи тогда заранее, что у тебя на уме.
Я почти уверен, что это просто фантазии, но, признаться, доволен, что Наоми доверилась мне, а не кому-то еще. Может, она чувствует ко мне то же самое, что и я к ней?
– Нужно найти биоподписи. – Я опять в непонятках, и Наоми закатывает глаза. – Ты вообще из биологии вынес хоть что-нибудь или только и знал, что плавал?
– Ясное дело, плавал. – Мы обмениваемся ухмылками, и она продолжает:
– Биоподписи – это химические элементы, молекулы, изотопы и прочее, свидетельствующее о существовании жизни. Если бы я могла влезть в данные разведочных аппаратов, то искала бы именно их.
– Будь на Европе
