- Но когда твой брат станет королём, разве не будет лучше, если ты наравне с Фили останешься наследником Торина? А что, если другие начнут сомневаться в твоей поддержке? Я знаю, что Фили не будет, но некоторые, особенно из дальних королевств, могут усмотреть в твоём отречении разрыв с короной, - она говорила рассудительно и серьёзно.
- Тауриэль, раньше это не волновало ни меня, ни тебя, - Кили не мог понять, с чего она вдруг обеспокоилась, ведь ему казалось, что в этом вопросе она положилась на его выбор.
- Я знаю, - эльфийка застенчиво улыбнулась, - И если бы не было иного выбора, я бы не стала беспокоиться сейчас. Но я хочу сказать, что тебе не понадобится отрекаться от своих прав.
- Да? Так посвяти меня в свои планы.
Он искоса посмотрел на неё, а потом наклонился, чтобы раскурить трубку при помощи сушёного тростника, который хранился у камина специально для этой цели. Когда он снова повернулся к ней, Тауриэль продолжила:
- Я говорила с Балином, и он подтвердил, что если мы поженимся только по эльфийскому обряду, то по законам гномов наши дети не смогут претендовать на трон.
Кили смотрел на неё, открыв рот. Казалось, молодой гном был в ужасе.
- Тауриэль, я ни за что не стану этого делать! - воскликнул он с горячностью.
Эльфийка заморгала, задетая его вспышкой.
- Эльфийская свадьба не достаточно хороша для тебя?
К большому удивлению Кили она выглядела почти обиженной. Гном замотал головой, пытаясь показать, насколько её предположение было далеко от истины.
- Конечно, нет! И если мы подпишем соответствующий гномий контракт, этот брак будет действительным как для гномов, так и для эльфов. Ну как ты не понимаешь? - продолжал он с жаром, - Без контракта наши дети будут считаться незаконнорожденными! По закону они не смогут наследовать не то, что трон, но даже мою собственность. А ты будешь ничем не лучше моей наложницы. Я не буду даже думать об этом!
- Кили, мне не нужна какая-то подпись, чтобы соединиться с тобой! - ответила она, и в её голосе юноше почудились нотки презрения от мысли о том, что от неё требовали гарантий её любви к нему, как если бы это было какое-то торговое соглашение, - Твоя клятва, скреплённая союзом наших тел, это всё, что мне нужно, чтобы полностью считать себя твоей. И меня не волнует, что мы с тобой не подпишем какой-то клочок бумаги.
- Наш союз не зависит от этого клочка бумаги. Это просто мой способ заявить в глазах закона, кто ты для меня. Неужели ты хочешь, чтобы я объявил всем Казад, что на самом деле ты мне не жена?
Лицо Тауриэль больше не казалось обиженным, однако она по прежнему смотрела на него недоверчиво.
- Но Кили, ни один закон, будь то эльфийский или гномий, не делает наш брак действительным, - спокойно возразила она, - Только закон Всеотца. И я не нахожу ничего постыдного в том, чтобы выйти замуж только по одному из двух обрядов. Я была бы счастлива провести гномью церемонию, если бы это было возможно. И мне всё равно, кем мы будем считаться в глазах земных законов. Мы всё равно будем едины телом и духом; и наша жизнь будет достаточным доказательством этой истины
Гном улыбнулся. Его восхищало её спокойное безразличие, и в любом другом вопросе он, скорее всего, согласился бы с ней.
- Может, тебе и всё равно, но мне нет, - объяснил он, и тон его в этот раз был мягким, - Я не стану позорить тебя перед королевством. Возможно, ты права, и закон не может повлиять на истинность нашего брака. Но я должен чтить эту истину своими делами, Тауриэль, - он обхватил её за талию, ласково поглаживая, - Я должен оказать тебе честь, любовь моя. И я очень надеюсь, что мне не придётся доказывать тебе, что мне это действительно нужно.
- Конечно, нет, - ответила она с нежностью.
- Тогда ты больше не должна говорить об отказе от законной церемонии, - произнёс он, - Я с радостью отрекусь от своих прав в обмен на тебя и нашу совместную жизнь.
- Да, Кили.
- Ты не расстроена? - он чувствовал, что не до конца сумел её убедить.
- Я не совсем понимаю, почему вы, гномы, придаёте такое значение каким-то законам, но ты ведь в этом не виноват.
- Тауриэль… - если его рассуждения не убедили её, он не знал, как заставить её понять, почему это решение так для него важно.
Почувствовав его беспокойство, эльфийка покачала головой.
- Нет, я знаю, что должна послушать тебя. Я доверяю тебе, meleth nín.
От уверенности в её голосе на сердце у него стало тепло.
- Хорошо, - прошептал он.
Тауриэль поцеловала его в лоб, а потом обхватила руками и прижала к себе. Кили ощущал, как её ладони скользят по его телу, очерчивая контуры его спины.
- Вот ты и снова стал уютным, - сказала эльфийка, когда отпустила его.
- Уютным?
Кили затянулся своей трубкой, которая уже почти погасла.
- Да, - в её глазах появился тот очаровательный блеск, который он так любил; гном был в восторге оттого, что мог удивить её, эту бессмертную, которая была во много раз старше него, - В прошлом месяце, когда я впервые обняла тебя, всё было иначе. Твоё тело было другим. На ощупь ты казался грубее. Ты был похож на камень, как будто возвращался в свою родную стихию.
- А, - теперь Кили понимал, что она имела в виду.
За несколько месяцев после их расставания он похудел, но не осознавал этого, пока не стал поправляться. До того, как Тауриэль вернулась к нему, он не обращал внимания на то, что ему приходилось туже затягивать пояс, или что рубашки сидят на нём слишком свободно, а когда они встретились снова, он занимался более важными вещами. В конце концов, гном заметил перемены в себе только в Лихолесье, когда, с лёгкостью уничтожив несколько обильных ужинов, удивился, отчего это у него вдруг появился аппетит двадцатилетнего подростка. Но Тауриэль, конечно же, знала об этом с самого начала.
- Да, - признался он, - Думаю, я похудел на несколько камней* и был легче обычного гнома, - произнеся эти слова вслух, он ощутил тревогу: гномы были крепки и выносливы и редко много теряли в весе, да и то только после тяжёлого физического труда.
Рыжеватые брови Тауриэль беспокойно нахмурились.
- Значит, ты и впрямь мог истаять? Неужели в конце концов ты снова
