– Погибнут те, кто выйдет сражаться, – вновь вступил в разговор радикальный Кокари, – выйдет гвардия – докажет свою бесполезность. Выйдут люди… их смерть станет ещё более мощным ударом по репутации власти.
Слова соратников звучали убедительно, и глупо было бы отрицать, что они имели смысл. Сэм не был настолько убеждённым гуманистом, чтобы сразу отбросить вариант дискредитации власти с помощью некоторого количества жертв, если это действительно поможет. Но сейчас его больше всего пугало не это. Он слишком хорошо видел, как горят глаза Такуты, даже когда он, обессиленный, возвращается под утро и замертво падает на кровать или засыпает прямо за столом. Он тратил все свои силы на то, чтобы познать это существо, а в последние недели ещё и чтобы спасти ему жизнь. Сэм до сих пор не до конца понимал такого неудержимого альтруизма, но Такута всегда был в его глазах человеком, который точно чего-то стоит. Который может увидеть проблеск невероятного там, где все остальные даже не подумают искать. И выдай Сэм его исследования, он разрушил бы всё то, что они так долго строили. В то же время перед ним стояли его верные друзья – люди, которые всю жизнь прозябали в нищете и угнетении и которые приняли его как равного, несмотря на то что ему в жизни досталось куда больше привилегий. Люди, которые, как и он, не понаслышке знали о бедах этого города (да и всего королевства), видевшие бездействие там, где отчаянно нуждались в помощи, алчность до золота там, где людям не хватало на хлеб. Они росли на старинных легендах о Двенадцати, недвусмысленно завещавших править справедливо, не возлагая небосвод на лишь один из столпов и не создавая всемогущества ни для одного из смертных. И уважая их бесконечный путь равенства и взаимопомощи, по которому они следовали до последнего.
Подрыв авторитета гвардии мог стать хорошим толчком для мятежа, и Сопротивление долго и безуспешно боролось в поисках этого способа. Сейчас у них был шанс сделать хотя бы один шаг к миру, где королевский совет не будет фикцией, где власть будет равномерно распределяться между советом старейшин, где один сумасбродный голос короля разделится на двенадцать мудрых голосов, сливающихся в единых решениях. Где каждому будет дано слово, где власть будет сражаться за граждан, а не с гражданами. Где придворные не будут контролировать оборот Виджи, лицемерно выступая за его запрет, а стражники не позволят себе творить произвол, шантажируя слабых и превышая свои полномочия там, где обязаны просто следовать букве закона. Всё это было на одной чаше весов. На другой же – человек, который научил Сэма всему, что он умеет. Который принял его, когда весь остальной мир в нём разочаровался. Который верил ему снова и снова и который был самым умным и талантливым из всех, кого он знал. Как вообще можно найти в себе силы выбирать между идеей и тем, кто в один момент стал для тебя всем?
– Прости, Джио, но я пас, – тихо отрезал Сэм.
– Я же тебе говорил, что ему насрать! – закричал Кокари, бросившись к Сэму.
– Спокойно, Кокари, – непоколебимо ответил Джио.
– Спокойно? Как ты можешь быть спокойным, когда он постоянно подводит нас? – Он повернулся к Сэму: – Когда ты в последний раз приходил на собрание вовремя? Когда хоть что-то предлагал сам? Сопротивление – это, по-твоему, игра, которую можно бросить в любой момент?
– Спешу напомнить, что Сэм чуть не угодил в тюрьму из-за той операции, – прикрикнул на него Мао.
– Всё равно, – не унимался Кокари, – я бы тоже не боялся тюрьмы, если бы мой богатый папаша мог в любой момент меня отмазать.
– Эй! – Сэм рванулся ему навстречу, почувствовав, как одна из стоявших рядом девушек схватила его за рукав.
– Что такое? – саркастично протянул Кокари. – Скажешь, не так? Интересно, почему ты тогда ещё не сидишь? Может, добрая фея одарила тебя благословением прямо в зале суда?
Сэм попытался вырвать свой рукав и агрессивно дёрнулся в сторону Кокари.
– А ну хватит! – Джио встал между ними. – Кажется, вы забываете, зачем мы здесь собираемся! Если вы начнёте воевать ещё и друг с другом, мы вообще ни хрена не добьёмся. У нас есть более важные проблемы, чем ваши идиотские споры!
– Ну и что тогда прикажешь делать? – злобно насупился Кокари. – Как ты тогда будешь воплощать наш план, если единственный, кто мог помочь, срать хотел на революцию?
– Будем придумывать что-то ещё, – процедил Джио, – мы и без этого многого добились. Так что просто продолжаем делать то, что делали. А ты, Сэм, – Джио повернулся к другу, – подумай. Я понимаю твои сомнения. Но просто дай себе время. Если вдруг передумаешь, мы все будем тебе бесконечно благодарны. Как и вся Охайя.
– Спасибо, Джио, – ответил Сэм, тяжело вздохнув, – я это ценю.
Сэм вышел из штаба Сопротивления и двинулся вперёд по улице. Сделав несколько шагов, он обернулся и кивнул головой Мао, вышедшему следом, чтобы тот поторапливался.
– Ну как ты? – как ни в чём не бывало улыбнулся рыжий. – Суровая, конечно, вышла заварушка.
– Да уж, – мрачно протянул Сэм, – ничего, этому придурку повезло, что мы все – взрослые и умные люди.
– Сэм, ты правда думаешь, что так будет правильнее? – озадаченно спросил Мао, перестав улыбаться.
– Я не знаю. – Парень обречённо посмотрел себе под ноги. – Ты можешь представить, какой выбор передо мной стоит. Я не могу предать тейна Такуту. Он слишком много сделал, чтобы иметь то, что имеет сейчас.
– Я понимаю, – вздохнул Мао, – я и сам не знаю, что бы сделал.
– А если представить?
– Если представить, то думаю, что выбрал бы революцию. Это ведь вопрос благополучия всего королевства – не только нас.
– И что, подставил бы дорогого тебе человека? Даже меня? – ехидно усмехнулся Сэм, посмотрев на Мао.
– Нет. Тебя бы не смог. – Мао снова расплылся в улыбке и взял Сэма за руку.
Парни пересекли главную улицу и свернули в узкий переулок у лавки кузнеца. Неожиданно на другом конце улочки появились два высоких силуэта.
– Ханга, ты посмотри, кто идёт! – воскликнул один из них, направившись в сторону парней. Он оказался одиним из тех гвардейцев, что присматривали за Сэмом во время исправительных работ. – Это же наш любимый дружок Тао!
– Сам Сэми Тао! – подхватил второй, двинувшись вслед за своим товарищем. – Что-то я не вижу, чтобы здесь кто-то продавал Виджи! Или этот красавчик твой новый
