Граница лавы

лава.

– И в каком же обличье она к тебе явилась? – уточнил Брейн, пододвигая десерт.

– Как вода океанская. Волнами подошла прямо к моей койке. И заговорила.

– А что говорила?

– Да много чего, только я почти ничего не запомнил.

– А что запомнил-то?

– Она сказала – майор Брейн во всем виноват.

– Вот как! – усмехнулся Брейн. – А в чем конкретно?

– Не сказала. Или я не помню. Но это же все ерунда, сэр, правда? – спросил новичок, с надеждой глядя в глаза Брейну. Парня звали Штифек, он попал в гарнизон за участие в групповой драке, в которой произошло убийство. Возможно, он-то и не был ни в чем виноват.

Через два дня после этого разговора Штифек и еще двое пошли в побег. Посреди ночи, в одном исподнем и ботинках.

Одного сумел снять снайпер, дежуривший теперь на вышке, но двое ушли, и почему-то Брейн думал, что они добрались до армии дезертиров, а вовсе не замерзли, как предполагали некоторые.

101

Генерал Штолль сидел за столом в своей зимней столовой, наслаждался привезенными из гарнизонов блюдами и спрашивал себя: «Ах, почему государственные преступники наслаждаются этим ежедневно, а я вынужден травить себя полицианидными кристаллами, создающими иллюзии вкуса и запаха?»

В дверь постучали, и генерал поморщился. Сейчас он менее всего хотел погружаться в этот хоровод служебных проблем, ведь сегодня был день рождения его аквариумного сноббистера Ронни.

– Если это Штин Эттингер, пусть идет в задницу!.. – строго произнес генерал.

– Это Филли, сэр, ваша экономка.

– Какого хрена, Филлионора?

– Сэр, у вас в красной плошечке рисовый пудинг. Он подан на два блюда раньше необходимого.

– Откуда такие сведения? – не принял на веру сообщение экономки генерал и стал просматривать свежее меню. – Нет, здесь все по протоколу…

– Я настаиваю, ваша милость, вы открыли не ту страницу и поэтому ошибаетесь, – продолжала экономка.

По ее лицу текли слезы, затылок больно царапал крупнокалиберный пистолет, и она проявляла чудеса актерского искусства, чтобы избежать той участи, которая постигла главного повара генерала – Трикса, когда он подумал спорить с проникшими в дом господами.

При необходимости они могли добраться до генерала, попросту вышибив дверь, но у них был приказ действовать максимально осторожно.

«Это не война, и с нашей стороны это должно выглядеть как настоятельные дружеские рекомендации», – сказал начальник перед отправкой группы на спецоперацию.

С поваром вышло не так, как хотелось, – он схватился за оружие. Но генерал – совсем другое дело. С ним следовало вести себя корректнее.

– Ладно-ладно, я открываю, – отозвался генерал и дистанционным пультом включил электронный замок.

Столовая была единственной комнатой его дома, запиравшейся на замок, потому что генерал не переносил, когда кто-то входил к нему во время его трапезы.

Едва сработал замок, дверь распахнулась, и в столовую ворвались четверо вооруженных людей, их лица закрывали газовые маски.

Генерал поддерживал себя в хорошей форме, но его реакции не хватило, чтобы успеть нажать тревожную кнопку – пульт из его рук был выхвачен с молниеносной быстротой.

– Кто вы и что вам нужно? Вы знаете, кто я?! Вы знаете, во что это вам обойдется? – строго спросил генерал, стараясь сохранять самообладание.

– Да, сэр, нам известно, что вы являетесь руководителем службы безопасности двадцать четвертого филиала компании «Гивенсайд». Именно поэтому мы и нанесли вам этот визит.

– Чего же вы хотите?

– Отзовите депешу «тридцать шесть – пятнадцать».

– Я не знаю никаких депеш! Я требую, чтобы вы…

Договорить генерал не успел, получив увесистую затрещину, после чего замолчал, задумчиво потирая щеку.

– Почему вы так озаботились этой депешей? Она лишь для внутреннего пользования.

– По нашим сведениям, вы доложили о сложностях, которые могут возникнуть у компании, если будут применены новые методы противодействия гальванической массе.

– Если вам известно, что я сообщил, чего вам еще нужно?

– Отзовите депешу.

Генерал вздохнул. Он понимал, что от него не отстанут, – такие команды просто так не посылают. И уж если послали, то снабдили весьма жесткими инструкциями. Нет, убивать его, конечно, не станут. Но есть вещи и похуже.

– Вам это уже не поможет.

– Что значит «не поможет»? На рассмотрение депеши отводится восемь часов.

– Нет-нет, вы не поняли, офицер. Я разослал депеши на три разных адреса. С двух я могу отозвать депеши, а с третьего – нет.

– Что это за адрес?

Генерал снова помолчал, собираясь с мыслями.

А как хорошо начинался день! И как замечательно выглядел этот дом в искусственно выращенной за полгода роще. У него была прекрасная вилла, в то время как все остальные ютились в мобильно-блочных жилых коробках.

Генерал Штолль обожал комфорт, за что в свое время его и турнули из ИСБ. Ну не прямо за комфортолюбие, а за другие излишества, но об этом он предпочитал не распространяться.

– Третья копия ушла к политкомиссару особого комитета Эйлеру. А у него в департаменте, как вам должно быть известно, рассмотрение происходит немедленно.

– При чем тут особый комитет? Они никак не связаны с тематикой поставок.

– Не связаны. Но имеют влияние на Министерство воспитания и пропаганды. А там сильны позиции Промышленного союза.

– Где правит бал ваша компания.

– Вот именно. Поэтому все уже закрутилось – вы опоздали.

Офицер кивнул и разрядил в генерала парализатор, после чего второй сотрудник сделал Штоллю волновую инъекцию, вызывавшую частичное разрушение личности.

Восстановление после такого удара стоило огромных средств, и для генерала такие средства непременно нашлись бы, однако сам процесс восстановления состоял из множества этапов с промежуточными перерывами и мог занять пару лет. А через пару лет все показания генерала стали бы уже неактуальны.

102

Компеу, город-красавец и промышленный гигант. Его производственные мощности скрыты в подземных пустотах, образовавшихся после землетрясений тысячи лет назад. А наверху стояли многоэтажные здания, имевшие, в отличие от построек в Метрополии, все признаки настоящей архитектуры. Их ровные ряды тянулись на десятки километров, зажатые бетонными набережными каналов, бывшими некогда реками. Со временем их углубили, спрямили русла, обеззаразили жестким излучением, и они перестали быть источниками биологической опасности. Таким образом, воды в Компеу хватало, но она была дорога из-за сложности ее обработки до приемлемого безопасного уровня.

Министр Хоут любил смотреть на водопад, находившийся в паре сотнях метров от его резиденции, в парке Победителей. Никакая голограмма не могла передать ту силу, с какой вода обрушивалась с двадцатиметровой высоты в искусственную бетонную чашу, из которой насосами снова подавалась наверх.

К сожалению, требования безопасности исключали прямое наблюдение за этим шедевром парковой культуры, и министр смотрел в фальшивое окно, картинку на которую передавала видеокамера.

– Ваше превосходительство, у вас запланирован прием… – напомнил секретарь, его голос прозвучал из появившейся посреди кабинета голограммы. На ней секретарь был в темно-синем костюме, который, по мнению министра, ему не подходил. Хоут решил указать подчиненному, что следует обновить голограмму.

«Главное, не забыть», – подумал министр, возвращаясь к своему величественному рабочему столу и не менее величественному креслу.

В последнее время память подводила его. Не слишком часто, но, разумеется,