— Ясно. — я просматриваю документы предоставленные Симоном на подпись. — Горничную не нашли?
— Нет. Сомневаюсь, что она жива. — поджимает губы мой безопасник.
Киваю, соглашаясь. Ставлю нужные подписи и поднимаю голову, смотрю в глаза всегда верному соратнику, не зная как поступить. Хочется объясниться, хотя и не обязан. За вчерашней суматохой было не до этого, да и сейчас время поджимает. Скоро маги активируют портал. Шаньерг с гвардией уже отправился из другой точки, расположенной на полигоне. А я хотел провести эту ночь с женой. Насытиться наперёд.
— Кому подчиняются телохранители её величества в ваше отсутствие? — нарушает Гиерно повисшее между нами молчание.
— Ей. И тебе, начиная с сегодняшнего дня.
— Благодарю за доверие. — голос звучит ровно, но я его слишком хорошо знаю и отлично слышу и сарказм и оскорблённую гордость.
— Мне не нравится, что приходится подозревать даже самых близких. — наконец выдаю я, решив быть откровенным. Хотя бы в этом.
Герцог удивлённо вскидывает бровь, потом криво ухмыляется, качая головой.
— Я всё понимаю, ваше величество. И не буду голословно оправдываться. Считаю, лучшим доказательством моей невиновности будет пойманный преступник. — в глазах герцога больше нет отрешённости, а весь вид излучает спокойную уверенность. Это хорошо. Терять единственного друга мне не хочется.
— Я рад, что мы решили это. — улыбаюсь с облегчением. — Проведи меня к порталу, у меня есть для тебя ещё пара поручений и вопросов.
— Конечно, ваше величество. — поднимается с кресла лорд безопасник.
Что ж. Пора отправляться. Отдаю Симону документы и последние распоряжения, опечатываю кабинет и, набросив на нас с Гиерно заклинание-глушилку, отправляюсь в портальный зал, по дороге продолжая инструктировать остающегося на хозяйстве друга.
— Проследи за отбором свиты Тая. Я, конечно, доверяю его мнению, но твой взгляд будет не лишним. Увеличь охрану королевы, она, наверное, захочет иметь возможность выходить в свет. Убери из её свиты всех моих бывших уже сегодня. Потом подберём замену.
Он слушает, кивает показывая, что запоминает, но в глазах я снова вижу непонимание и даже осуждение.
Мы входим в портальный зал, где возле арки перехода уже ждут два мага, начинающие активировать сеть заклинаний.
— Не сочтите за оскорбление, ваше величество, но я не понимаю… — не выдерживает Гиерно — Как вы можете так легко оставить всё позади и принять её? Пусть потеряла память, пусть Богиня её изменила. Вижу, что она другая. Но… вы ведёте себя так, будто очарованы ею. Мне иногда кажется, что королева околдовала вас, лишив здравого… — он обрывает себя на полуслове, с немой досадой сжимая до хруста челюсти, но уже всё сказано.
Очарован? Неужели я действительно так выгляжу, или веду себя? Возможно, со стороны так и кажется. Вон даже Нэлли предполагала, что Гиерно так думает.
— Я не околдован, друг мой. Просто действую по ситуации и извлекаю максимально возможную выгоду. Тебе не приходило в голову, что влюблённая женщина — это покорная и преданная женщина? У королевы больше нет причин ненавидеть меня. Я её главный защитник, тот кто спас и принял. Муж, волей Богини. Мне не сложно улыбаться и проявлять заботу. И отказаться от грелок в постели тоже ничего не стоит, когда я могу брать ту, на ком зациклены мои желания. Род Сэйнаров слишком мал. А с Аннэлией я могу наплодить много сильных наследников. Сам ведь знаешь, что по силе крови найти ей равноценную замену сейчас почти невозможно. Так что прекращай искать в моих действиях то, чего нет, и рассуди здраво, отбросив лишние эмоции. — озвучиваю я ему ту правду, которую он способен принять.
И пусть сам понимаю, что мои мотивы уже не ограничиваются лишь корыстными соображениями, что Нэлли для меня уже что-то большее, но Гиерно это знать не обязательно. Вижу, что моё объяснение находит благодатную почву. Такой подход ему понятен. Друг расслабляется и в глазах появляется согласное одобрение. Чего я и добивался. Лучше охранять будет. Довольно киваю и иду к раскрывающемуся порталу, рядом с которым замерли гвардейцы из моего личного эскорта. Шаньерг уже должен быть на месте, делаю шаг в молочное марево, но что-то заставляет меня оглянуться. Гиерно стоит там где я его оставил, наблюдая за моим уходом, но не его взгляд я почувствовал. У двери стоит бледная, как стена, Нэлли. Сразу понимаю, что она всё слышала, несмотря на заклинания. Тело делает отчаянный рывок к ней, но меня уже утягивает прочь. Закушенная до крови губа, полные боли глаза, и сжатые до белых костяшек кулаки, это последнее, что я вижу, прежде чем меня перебрасывает портальной магией за сотни миль от той, кого я нечаянно ранил, скорее всего разрушив всё, что могло бы между нами быть.
Глава 23
Нэлли
Дура! Дура! Дура! Распустила сопли, напридумывала себе чёрт знает что, повелась на красивые улыбки и продуманные жесты. Больно то как! Всё искусная игра умелого манипулятора. Едва могу сделать вдох, но каким-то седьмым чувством понимаю, что нужно уйти, скрыться, чтобы тот же Гиерно не заметил меня. Не увидел моей слабости. На какой-то миг мне показалось, что, растворяясь в молочно-белой дымке портала, Яр оглянулся и увидел меня, но скорее всего, это просто игра воображения. Собрав все силы, разворачиваюсь и выскальзываю прочь из зала через всё ещё приоткрытую дверь. Герон тенью следует за мной с абсолютно непроницаемым видом, словно не и не слышал ничего такого. А может, действительно не слышал? Ну разве стал бы Яр обсуждать что-то столь личное вот так, позволяя всем слышать? Скорее всего, он опять использовал какое-то заклинание. Тогда почему, я услышала? Это мой дар? Как с иллюзиями?
Шагая обратно в свои покои, я думаю о чём угодно, лишь бы не о том, что именно сказал король. Нет! Не сейчас! Сначала нужно оказаться наедине с собой, и лишь тогда можно будет дать себе волю. Нельзя, нельзя в этом враждебном мне мире показывать свою слабость. Но жестокие в своей циничности слова всё звучат в голове. Чувствую себя так, словно меня наотмашь ударили. И беда ведь даже не в том, что мои чувства оказались настолько невзаимны. Он мне ничего не обещал. Я это помню, понимаю и винить не могу. Больше всего меня покоробило это его: “Мне не трудно улыбаться…” Словно всё, что он делал, говорил… словно абсолютно каждая его улыбка, каждый жест были лицемерием. Больно! Так больно! Как теперь верить ему? Как? Единственный человек, кроме
