За спиной Римера раздалось всхлипывание. Рамойя обхватила себя руками и была готова упасть на колени. Воин подхватил женщину до того, как она рухнула. Она втягивала в себя воздух короткими вдохами.
– В-Ветле… Во имя Всевидящего… – она уткнулась головой в плечо Римера. Подошла Лея и демонстративно оторвала от него Рамойю, как будто его близость могла причинить ей вред. Ример едва обращал на них внимание. Он смотрел на Хирку. Она чувствовала Поток одинаково хорошо, когда её защищали и когда Урд убивал. Он вспомнил отзвук разговора, подслушанного в Куполе.
Не следует ли отменить все Ритуалы, когда слепые на свободе?
Почему нет? Почему нет?!
Потому что Ритуал никогда никого не защищал.
Ример почувствовал, как похолодел. На него обрушилась лавина. Знание, безудержно катящееся вниз. Ужасное. Сносящее всё на своём пути. Ледяное.
– Они никогда никого не защищали. Они забирали Поток у имлингов, – слова Римера заставили всех замолчать. Сидевшие встали. Потом раздались выкрики. Но Ример их не слушал. Ему надо подумать. Додумать мысль до конца. Сложить кусочки мозаики. Это знание слишком велико, чтобы уложиться в голове. Слишком велико. – На протяжении многих поколений не рождался имлинг с сильными способностями к слиянию, по крайней мере, за пределами двенадцати семей. Конечно, нет! Они никого не защищают. Никогда не защищали ничего, кроме собственной власти.
Ример упал на стул у окна и схватился за столешницу. Он таращился на неё. Тёмное дерево. Порождение Потока. Состаренное Потоком. Сила в каждой прожилке. В каждой дыре от сучка.
– Мы забирали Поток у имлингов. Чтобы быть сильнейшими. Чтобы никогда не впустить в свой круг другие семьи.
Он посмотрел на остальных. Они были взволнованы, как будто у них на глазах его одолела болезнь. Даже Торье. Казалось, их стало больше. Или же у него двоится в глазах?
– Мы выжгли Поток из всех них, – он посмотрел на Хирку, на опухшие глаза Рамойи. Ветле никогда не был силён в слиянии с Потоком, хотя должен был. Теперь он знал почему.
– Как долго?
Ему никто не ответил. Рамойя опустила руку ему на плечо. Хирка растерянно переводила взгляд с одного на другого. Для наставников это знание тоже было слишком велико и могло свалить их с ног. Юноша не мог позволить им упасть.
Поднимайся, Ример!
Ример огляделся, но голос мастера Свартэльд шёл изнутри. В мире мастера не существовало слабых. Тело не властвовало над мыслью, только мысль над телом.
Это твоё собственное проклятое тело! Поднимайся!
Ример встал.
– Я знаю, что Совет шатается. Если вы хотите увидеть его падение, то сейчас самое подходящее время. Подобного не происходило на протяжении многих поколений, – сказал он. – Но вы должны подождать.
– Даже не пытайся, Ан-Эльдерин, – возмутился Торье. – Возможно, всё это такая же новость для тебя, как и для нас, но от этого наше дело становится значительно сильнее.
– Торье, делайте то, что должны, но мне для начала нужны ответы.
– Никто не даст тебе ответов, Ример, – произнесла Рамойя с облегчением. – Всю свою жизнь я надеялась получить ответы. Всю жизнь Ветле. Никто не даст тебе того, что ты хочешь. И никто не назовёт веские причины для этого.
Хирка сделала шаг вперёд.
– Он может, – сказала она.
– Кто? – спросила Рамойя. Хирке не надо было отвечать, за неё это сделал Ример.
– Всевидящий…
Хирка подошла к Римеру. В её взгляде удивление сменилось уверенностью. Он осторожно улыбнулся. Она поняла. Он видел, что она поняла. Торье фыркнул, и Ример услышал, как остальные натянуто рассмеялись. Ример не отводил взгляда от Хирки, а она – от него. Он должен объяснить всё остальным.
– У Всевидящего есть ответы. Он знает. Он знает почему.
Лея всплеснула руками.
– Никто за пределами Совета никогда с Ним не разговаривал. Очевидно, что даже ты. А ведь ты – ребёнок, которого Он спас от мертворождения. Ребёнок Ан-Эльдеринов.
Торье поддержал её:
– И даже если ты Его разговоришь, что заставляет тебя думать, что Он даст тебе ответы? Совет – это рассадник лжи и жадности! И он ведь тоже создан по Его распоряжению?
Многие собравшиеся сделали знак ворона. Это удивило Римера. Презрение к Совету должно было распространиться и на Него, на Всевидящего, да и на самого Римера, но этого не произошло.
– Вы оба говорите правду. Но я знаю, что они действуют без Его ведома.
– Что это ты такое говоришь? – Кнут отставил пивную кружку на подоконник. От ветра коричневая поверхность жидкости покрылась рябью.
– Я утверждаю, что Совет правит без Него. Как долго они это делают, я не знаю, но точно не позднее смерти Ванфаринна. Всевидящий не принял бы Урда во внутренний круг.
– Но я видела Его, – сказала Хирка. – Я смотрела Ему в глаза во время Ритуала.
– В таком случае, мы знаем, что Он жив. И я получу ответы.
Рамойя вздохнула.
– Ример, какие ответы Он должен дать, чтобы удовлетворить тебя? Никакой ответ не сможет оправдать вечность угнетения и коррупции. Никакой ответ не объяснит, как они уничтожают Поток, если это правда. Никакой ответ, Ример.
– Возможно. Но я всё равно получу их.
– У нас нет ни имлингов, ни времени на получение ответов. Даже тысяча имлингов не заставит Его говорить, – сказал Торье.
– Вам не потребуются ни тысяча имлингов, ни время. Я всё сделаю один, – Ример ощутил силу своих слов. Казалось, он сливается с Потоком. В тот же миг, как он произнёс эти слова, они стали истиной. Он прав. Вот что он должен сделать. Он должен встретиться с Ним. Со Всевидящим, ради которого он жил и убивал. С началом и концом. С тем, у кого имеются ответы на все вопросы. И если Он окажется таким же, как остальные члены Совета, это станет последним деянием Римера. Не имеет значения. Он всё равно уже отдал Ему свою жизнь.
Торье ударил кулаком в стену. Вороны заворчали.
– Он всё испортит! Вы не должны его слушать!
– Вам нечего терять. Я всё сделаю один сегодня ночью. Неужели вы настолько жаждете крови, что не можете потерпеть одну ночь?
Ему никто не ответил. Лишь через некоторое время Лея задала вопрос:
– А что именно ты собираешься сделать?
Ример с благодарностью кивнул ей. Он получил время, о котором просил.
– Я переберусь в Башню Всевидящего, – с этими словами юноша вышел из комнаты. Ему требовалось отдохнуть, побыть в тишине. Он слышал разговоры наставников воронов. Они считают, он лишился рассудка. Сошёл с ума. Или заболел. Возможно, они тоже правы. Проблема заключалась в том, что у него всё может получиться, только если
