Она поникла в его руках, как будто поняла, что проиграла. Но глаза её полыхали огнём, и теперь уже не только от страха.
– Я – это единственное, что стоит между тобой и смертью, Урд Ванфаринн.
Мужчина крепче сжал её горло. Она права. Но, с другой стороны, терять ему больше нечего.
– Для того, чтобы вызвать боль, необязательно убивать тебя, шлюха! Где ты была, Дамайянти? Ты отыскала его, да? Потерянный каменный портал в Блиндболе. Самый первый. Самый большой из всех вороньих кругов?
Она отрицательно покачала головой. Он с большим удовольствием воспользовался бы Потоком, чтобы отправить её в глубокое забвение, но Урд не знал, что Дамайянти способна сотворить с его Потоком. Он ненавидел нерешительность. В его распоряжении имелась всего лишь примитивная сила, и Урд ударил её головой о стену.
– Где он? Отвечай!
– Это не он, – она сглотнула. – Не потерянный. Другой. Пусти меня!
– Портал на севере? Где?
– Дорога слепых… к горе Бромфьелль…
Бромфьелль. У самого Равнхова.
Урд отпустил её. Шлюха согнулась и схватилась за шею. Её взгляд инстинктивно упал на его горло – она не могла его контролировать. Неужели она думает, что её боль когда-нибудь сможет сравниться с его болью? Урд сделал выпад в её сторону, чтобы напугать. Это сработало.
– Отдавай всё, что у тебя есть, шлюха, или умрёшь здесь. Умрёшь сейчас. Мне терять нечего, ты это знаешь.
Дамайянти открыла шкаф. Он встал у неё за спиной, чтобы удостовериться, что она отдаст ему все имеющиеся флаконы, и жадно схватил их. Его жизнь на самом деле зависела от них. Затем Урд привлёк Дамайянти к себе и поцеловал со всей вновь обретённой властью.
– Разве жизнь не становится лучше, когда мы по-доброму относимся друг к другу? – прошептал он ей на ухо и, развернувшись, направился прочь.
– Передай привет Шлокне, – услышал он за спиной.
– О, мы с тобой будем гнить в намного худшем месте, моя дорогая. В этом мы оба можем быть абсолютно уверены.
Кукольник
Хирка осторожно опустилась на пол там, где начинался подъём. Сидеть, прислонившись спиной к стене, было очень больно. А так можно лечь на бок лицом к свету, попадающему в шахту. Стражи встали кругом и направили на неё копья, а одетый в серое мужчина снял верёвки с рук. Как будто она могла убежать.
Служитель отмывал кровь с её ладоней и спины в полной тишине. Хирка ощущала в нём следы Потока – её боль немного утихла, но она ничего не сказала. Обычные имлинги не чувствуют, как сливаются другие, а последнее, что ей сейчас требовалось, – это выделяться ещё сильнее.
Илюме была её последней надеждой. Хирка была уверена, что матриарх рода Ан-Эльдерин всё объяснит. Что она войдёт в помещение и прокричит: «Стойте! Что вы делаете? Это ведь Хирка! Я знаю её, она из Эльверуа, и это совершенно обыкновенная девочка. Она играла с моим внуком. Она излечивает больных!»
Но Илюме была одной из них. Однако хуже всего были мысли о том, что, вероятно, они правы. Она не принадлежит этому миру и представляет опасность для обычных имлингов. Может быть, правда и то, что она впустила в этот мир слепых? Хирка с удивлением осознала: она не до конца верила в то, что является потомком Одина, и где-то в глубине души надеялась, что Всевидящий найдёт другое объяснение её неспособности сливаться с Потоком. Скажет, что всё в порядке. Скажет, что она, как и все остальные, принадлежит к роду Има. Но в действительности всё было не так.
Хирка представляла, как она, новорождённая, лежит в снегу у каменного круга. Она больше не могла разобрать, какие картины в её мозгу были правдивыми, а какие она выдумала сама. Одновременно всё было явно и неявно. Она поднялась и попила из кувшина, который стоял в углу на полу. Вода на вкус отдавала землёй. Она выплюнула её и закашлялась.
– Не пей воду.
Хирка вздрогнула и обернулась. Она по-прежнему была одна. Значит, спятила. Наконец-то. Девушка подняла глаза к свету. Между прутьями решётки просунулась крошечная голова. На тёмном лице виднелась борода, на волосах – золотистая корона. Маленькие руки касались лица так, будто мужчина собирался закричать. От рук тянулись две тонкие палочки и уходили куда-то за стену.
Хирка подползла поближе к решётке. Кукла. Голова размером с её ладонь сделана из дерева, но детали внешности выполнены с душой. Большие голубые глаза под кустистыми бровями, бледные губы и борода из чёрной шерсти. Корона вроде бы из меди. Медный цвет повторяется в вышивках на синей мантии. Веки тоже из дерева, поднимались и опускались вслед за движениями куклы.
– Не пей воду. Они забывают менять её.
Хирка склонила голову набок. Кукла казалась очень живой. Девушка протянула руку, чтобы дотронуться до марионетки, но та скрылась за стеной.
– Подожди! Кто ты? – наверняка в соседней шахте содержится другой пленник. Кукла показалась вновь, голова её была поднята, рука лежала на груди.
– Я – король Олдар, последний из Фоггардов.
Хирка рассмеялась от чрезмерной гордости в голосе. Равнхов в миниатюре. Кукла снова исчезла, но появилась другая, ещё краше, чем предыдущая. Воин в настоящей маленькой кольчуге из металлических колец. Кольчуга была широкой в груди, плечи воина прикрывали стальные пластины.
– А спроси его, кто остановил трупорождённых?
У второй марионетки голос был громче, хотя говорил за неё тот же мужчина.
– Наверняка он сделал всё, что мог, – улыбнулась Хирка.
Она сразу узнала историю. Война со слепыми. Короли севера были вынуждены склонить головы перед Всевидящим после того, как Он помог двенадцати воинам побороть слепых. Двенадцать воинов образовали первый Совет. Хирка вытянулась, чтобы узнать, кто держит кукол, но ничего не увидела. Воин приблизился к решётке. Его золотистые волосы были уложены волнами и приклеены к спине.
– Мы вошли в Блиндбол и попросили имлингов построить стену за нашими спинами, на случай, если судьбой назначено потерпеть поражение. Мы вошли и победили!
Хирка не совсем так помнила эту историю. Она слышала, что имлинги построили стену от страха после отъезда воинов.
– И кто же ты?
– Я воин Эльдрин! Один из двенадцати!
Эльдрин. Предок Римера.
Хирка прикусила губу и уставилась в пол. Это Эйсвальдр. Это дом Римера. Дом Илюме. Отсюда правят миром и правили на протяжении тысячи лет.
Хирка знала, что многие завидовали положению друга. Ей никогда не было до этого дела, но сейчас она почувствовала укол в груди. У Римера были корни, она же совсем
