У Римера Ан-Эльдерина, напротив, имелись предки, проследить историю которых можно до самой войны. Благословлённые Всевидящим и слитые с Ним. Как же, наверное, спокойно просыпаться, зная, что за тобой такая история. Потомок легендарных воинов, которые спасли мир. Но это произошло тысячу лет назад. Что они представляют собой сегодня? Злобные. Неразумные. Полные ненависти. Чтоб они все сгнили в Шлокне.
– А кто ты? Ты, кукловод?
На мгновение стало тихо. За стеной кто-то возился. Между прутьями решётки показалась новая кукла, бледная и голая, с закрытыми глазами.
– Я кукольник.
Хирка улыбнулась. Она понятия не имела, с кем разговаривает, но этот кто-то не умел говорить от своего имени. Она мысленно послала благодарность стражам, которые позволили ему оставить кукол. Потом поняла, что те наверняка сделали это, чтобы он развлекал их во время долгих дежурств. Чтоб они тоже сгнили в Шлокне.
– Почему ты здесь? – спросила она более сердито, чем ей хотелось.
– Потому что видел их.
– Кого видел?
– Я видел. Я знаю.
– Ну хорошо… Что ты знаешь? – Хирка рассеянно топнула по полу. Ничего он не знает, как и все остальные. Как она сама. Как члены Совета.
– Благодарю, благодарю, – кукла поклонилась.
– Хм… не за что. Так что ты знаешь?
– Я видел.
– Что ты видел?
– Видел, как они умирают.
– Кто умер, кукольник?
– Король и Один.
– Погоди-ка. Ты видел, как умерли король и Один?
– Мы только закончили есть. Я слышал только кукушку на дереве.
– Ты говоришь о своих друзьях? О тех, кто играл короля и Одина? – Ответа не последовало. – Что с ними случилось?
– Я не вру!
Хирка горько усмехнулась.
– Я тоже, кукольник, но никому нет до этого дела. И что произошло?
– Они страдают от жажды. Ты знала об этом? Они хотят напиться Потоком. Они тысячу лет хотят напиться Потоком. Поэтому они и пришли. Кто-то говорит, что они были в этом мире до нас и что это они построили каменные врата. Они приходили и уходили, когда хотели. До нас.
Волосы у неё на затылке встали дыбом. Хирка задала вопрос, хотя уже знала на него ответ:
– Кто?
Кукла открыла глубоко посаженные, абсолютно белые глаза. Это произвело ужасающий эффект. Просто, но действительно отвратительно.
Слепой.
Хирка вскочила и вцепилась в решётку. Она порезала ей пальцы, и девушка отпустила прутья. Проклятье Блиндбола!
– Подожди! Ты их видел? Ты видел слепых? Где? Откуда они пришли?
– Они прошли сквозь камень.
– Где? Где эти камни?
– Их много. Много.
– Что случилось, когда они пришли? Что они сделали?
Кукла снова исчезла.
– Отвечай!
Тишина. Хирка пнула стену, но и это не принесло пользы.
– Отвечай! Все считают, что это я привела сюда слепых!
– Не пей воду.
Хирка скатилась по склону и осталась сидеть, обхватив себя за плечи.
– Я знаю, – прошептала она. – Они забывают менять её.
Сад Гесы
Ример шёл ко дворцу Ан-Эльдеринов. К спящему дракону. К дому, который он больше не называл своим. Вдоль дороги горели фонари – жёлтые точки, что, просачиваясь через вечернюю мглу, указывали ему путь.
Совет весь день практически не покидал купола, но недавно заседание закончилось. Разъярённый Ример несколько раз хотел ворваться к ним, но не смог себя заставить. В том, чтобы бесцельно пожертвовать собой, пользы не было. Но сегодня он весь день только тем и занимался, что рисковал жизнью. Знать бы ещё почему, но подходящего ответа на этот вопрос он не находил. А вот у Илюме имелись ответы. И на этот раз он не промолчит.
Не успел он постучать, как Прет уже открыл ему дверь.
– Сын-Ример. Входите. Входите, – во взгляде Прета были испуг и теплота, Ример подумал, это от слухов о том, что гниль распространяется по городу.
– Приятно вас видеть, Сын-Ример. Ваш дядя и семья собрались в библиотеке. К ним присоединились друзья. Никто точно не знает, что надо делать в сложившихся обстоятельствах. Я сообщу им о вашем прибытии.
– Нет, Прет. Я не смогу остаться. Мне надо поговорить с Илюме.
– Конечно, конечно. Я видел Илюме-матерь в саду Гесы, но она могла вернуться в дом.
– Всё в порядке, Прет. Я поищу её. Спасибо.
Ример прошёл через северное крыло и оказался в той части сада, что носила имя Гесы, его матери, которую он едва помнил. Илюме стояла спиной к нему между деревьями серебрины. Свет фонаря с резными драконами придавал листве серебристый цвет. Листья перешёптывались на ветру, обсуждали, закончилось ли лето и надо ли отпустить белые цветы на волю. Ример подошёл ближе, листья затихли, как будто хотели услышать предстоящий разговор.
Через сад бежал ручей. Он не был вырыт имлингами, а всегда протекал по этому руслу. Так пожелала его мать. Илюме неподвижно стояла около него. На ней до сих пор была мантия. Ример понимал, что она устала. Он не помнил более насыщенного дня, и таковым он наверняка был не только для него самого, но и для Совета. Однако внук не испытывал ни сочувствия, ни нежности, только ощущал движение Потока, сосущую пустоту, которая жаждала наполниться.
– Что вы сделаете с Хиркой? – спросил он.
Илюме повернулась к нему. Её лицо было похоже на неровную фарфоровую поверхность и сливалось с мантией. Только зрачки глаз говорили о том, что перед ним живое лицо. Чёрный знак ворона резко выступал на лбу.
– Ты сейчас должен быть в Блиндболе.
Ример не ответил. Он стоял и вспоминал, смотрел ли он когда-нибудь на бабушку по-настоящему. Видел ли он, насколько она стара? Может быть, настолько стара, что лишилась рассудка? Нет. Слабое утешение, и Римеру это прекрасно известно.
– Ты был здесь, – резко сказала она. – Ты был здесь сегодня утром, во время Ритуала, хотя я запретила.
Илюме закрыла глаза. После всех этих лет ей до сих пор удавалось надевать маску неверия. Она не верила, что у Римера вообще могла возникнуть мысль о том, чтобы перечить ей. Или избрать другой путь. Ример масок не носил, больше не мог.
– Каковы ваши намерения по отношению к ней?
Молодой воин знал ответ, но хотел услышать это от неё. Он хотел, чтобы Илюме созналась, что они полностью утратили контроль.
– Она – гниль, Ример.
– Отвечай! – процедил он сквозь сжатые зубы.
– А как ты думаешь? Она не принадлежит этому миру и создаёт хаос! Вызывает страх перед гнилью! Она открыла путь слепым. Пока она жива, все остальные жизни находятся в опасности. Ты сошёл с ума, если не…
Ример услышал собственный смех.
– Да вы и в самом деле отчаялись! Что за набор безумных обвинений! Открыла для слепых… Она ещё совсем ребёнок! Я знаю её с тех пор, как мне исполнилось двенадцать!
Илюме подняла подбородок, чтобы бросить на него взгляд сверху вниз. Ример заметил подёргивание уголка её губ, и это выдавало её мнение относительно того, что он вообще «знал» кого-то за пределами Стены. Но
