– Карлота… Нет, я ничего не понимаю. О чем он тебя попросил?
Джим едва держал себя в руках. Серые точки вновь замелькали у него перед глазами, что-то давило на грудь.
– Мелочь, сущую нелепицу. Я ничего такого не хотела.
– Отвечай немедленно!
Карлота со страхом покосилась на Джима, ее нижняя губа задрожала.
– Он… он попросил, чтобы я дала тебе настойку. Дал мне мешочек с травами и сказал, что я должна тебе их предложить, всего глоточек. А потом смогу вернуться к себе в комнату. Я думала, что это несерьезно! Мелочь в обмен на свободу моей сестры. Он говорил, что у тебя заболит голова, да и только. И он сохранит мой грех в тайне. Он поклялся, что ничего не скажет, что оставит сестру в покое! Что все будет как раньше!
– Что ты сделала? – крикнула Мэри Энн.
Амелия не двигалась. Она была бледна, все ее тело дрожало.
– Я лишь хотела, чтобы ты не страдала! – воскликнула Карлота и вновь заплакала.
Джим отступил на несколько шагов и обвел глазами комнату. Он слышал скрипку, он различал мелодию, видел в окне Люсьена, чувствовал вновь то острое, жуткое опьянение, которое затем перешло в экстаз.
«Ты ей очень подходишь», – шептал Люсьен.
– Черт бы тебя побрал…
«Он сказал, что ты обо мне позаботишься», – говорила Элизабет.
Он перевел взгляд на Алана: тот смотрел на него в полной растерянности. Амелия в отчаянии выскочила из комнаты. Хлопнула дверь, вновь повисла гробовая тишина. Роберт поднялся, готовый кинуться вслед за ней. Алан жестом его остановил, и тот уселся обратно в кресло.
– Ты и представить себе не можешь, что натворила в ту ночь, – проговорил Джим. – Хочешь, я тебе все расскажу, Карлота? Ты меня отравила, в этом нет ни малейшего сомнения. Но дело даже не в этом. Главное, ты отдала меня во власть призрака и бросила в одиночестве свою племянницу. Ты – женщина. И когда-то у тебя был любовник. Ты отлично представляешь, что произошло той ночью. И остальные… остальные тоже. Ты лучше меня знаешь, что случилось потом… Я почти ничего не помню! – крикнул он.
– Нет, не говори так…
– Да, Карлота. Думаю, что именно так все и было.
– Но я этого не хотела. Клянусь тебе, я понятия не имела, что он замышляет.
Джим потерял терпение.
– Боже… Ты думаешь, что Люсьен глуп? Что он собирался оказать тебе любезность? Он не выносит предательства, он его не переваривает! Он использовал тебя, Карлота. Обманул, чтобы затем разоблачить. Чтобы все мы узнали, что ты натворила. Как ты поступила с сестрой. А главное, он тебя наказал. Он возложил на тебя всю ответственность за то, чего ты добилась своим гадким поступком. Твоей племяннице шестнадцать, Карлота. Она еще девочка!
– Нет… нет…
– Да, Карлота, и ты это сделала!
Мэри Энн пошатнулась в объятиях Алана, так что оба оказались на полу.
– Но зачем? – спросил Роберт. – К чему весь этот цирк, Джим?
– Неужели ты до сих пор ничего не понял?
Пастор пожал плечами. Карлота рыдала. Было очевидно, что она мало что понимает, ее мозг не способен вместить все то, в чем обвиняет ее Джим.
– Элизабет – его единственный живой потомок, больше никого не осталось. По той или иной причине все члены семьи Люсьена исчезли. Брата убили, родители скончались, так же как и дяди, тети, племянники и племянницы. Пенни тоже умерла. Он хочет, чтобы она забеременела!
– Боже… – всхлипнула Карлота.
Мэри Энн вскрикнула от бешенства и попыталась высвободиться. Амелия вернулась в гостиную, ее лицо пылало, она склонилась к сестре и крепко прижала ее к груди. Алан все еще держал Мэри Энн в объятиях. Никто толком не понимал, что говорит Джим.
– Люсьен… – пробормотала Мэри. – Вы с ним друг друга стоите, Карлота.
– А происшествия в городе? А несчастья, которые приключились с Дэнни? – спросил Роберт.
– Чистая забава, чтобы подтолкнуть нас друг к другу. А на людей он плевать хотел. Пользовался их страхами и страстями, чтобы выиграть время. Чтобы я очутился в этом доме.
– Но почему он выбрал тебя? – голос Мэри Энн заставил его вздрогнуть. – Что в тебе такого, кроме смазливой физиономии и успешной карьеры? И почему именно ты должен о ней заботиться? Потому что у тебя есть для этого средства, а моя дочь обожает красивую жизнь?
– Честно говоря, я и сам не знаю.
– Джим обеспечен, – осторожно предположил Алан. – Жизнь у него спокойная, упорядоченная. Это не подросток с бурлящими гормонами. Не проходимец, который обманет или использует невинную девушку. А у Элизабет трудный возраст, ей вот-вот исполнится семнадцать. Впереди университет. Она в любой момент может познакомиться с кем-то другим, а этого как раз наше существо не желает.
– Я не знала, – жалобно проговорила Карлота. – Я бы в жизни на такое не согласилась. Это же моя племянница!
– А я твоя сестра, но меня же ты предала, – крикнула Мэри Энн вне себя от ярости.
– Мне было двадцать пять! – завопила Карлота. Внезапно она притихла и едва слышно всхлипнула: – Я разучилась спать, Мэри. Когда он был рядом, мне было хорошо, но потом все менялось. Когда же Виктор погиб, я не колеблясь все оставила ради тебя. Я была твоим должником… И не могла тебе признаться в своей ошибке. У меня не было на это сил, и я боялась причинить тебе еще большую боль. Чем бы тебе помогло мое признание? Больная дочь, мертвый супруг… Я не сказала, Мэри, потому что не могла. Но существо припомнило мне ту ошибку. Оно развлекалось, заставляя меня дрожать от страха. Это он виноват в том, что ты страдала. Во сне я слышала, как ты плачешь. Иногда я догадывалась, что он где-то рядом, что он тебя мучает… Эти бесконечные таблетки, этот страх у тебя в глазах… Я должна была положить этому конец. Вот я и уступила его просьбам. А вовсе не в обмен на молчание: это было уже вторичным. Я хотела, чтобы он от тебя отвязался. Чтобы ты была счастлива с Аланом. Доктор – хороший человек. Ничего общего с Виктором. Он бы никогда тебя не предал.
Мэри Энн разом ослабела и в отчаянии устремилась в объятия
