– Я не обращаюсь с тобой как с дочерью, я всего лишь стараюсь контролировать ситуацию, которая то и дело ускользает из рук. Тебе же только шестнадцать! – проворчал он сквозь зубы. – Возможно, я всего лишь твой каприз. Ты же совсем юная!
Глаза Элизабет затуманились.
– И что, из-за этого мне нельзя верить?
Джим склонился над столом и накрыл ладонью ее пальцы.
– Нет, Элизабет. Но я не хочу подрезать тебе крылья. У тебя вся жизнь впереди! Ты даже не знаешь, что я за человек… Я ведь не только автор детских книжек.
Элизабет уронила голову и заплакала. Но быстро взяла себя в руки, отхлебнула кофе и жадно проглотила половину оладий.
– Ты постоянно говоришь только то, что я должна слышать, и ни слова из того, что думаешь на самом деле.
Тут Джим не выдержал и захохотал. Он снял очки и потер переносицу. Затем хмыкнул и откинул со лба волосы.
– Ну хорошо, если тебе угодно, скажу: я могу бороться с призраком, но совершенно не способен вести бой против тебя, Элизабет. И ты это знаешь.
Пышная юбка, порозовевшие щеки – какой смертный устоит перед ней? Только не Джим. Он услышал ее тихий смех и будто очнулся.
– Значит, тебе тоже жаль, что не помнишь этой ночи, – проговорила она недобрым голосом. – И не смотри на меня так. Иногда взрослые соображают медленнее, чем подростки, я вижу это по твоему лицу. И так всегда, Джим.
«Злодейка Катрина…» – мысленно упрекнул ее Джим.
– Какая умная девочка. Не понимаю, зачем ты спрашиваешь у меня то, что сама знаешь.
– Потому что мне нужно услышать это от тебя. А главное, заставить тебя понять, что ты мной не пользуешься, что я хочу того же самого. И никакой это не каприз…
– Сколько раз ты влюблялась?
Вопрос ее удивил. Она уставилась на Джима с набитым ртом и с трудом проглотила остатки оладушка.
– Я?! Ни разу…
– Черт побери, Элизабет! – его восклицание привлекло внимание посетителей, сидящих у них за спиной. Лоретта удивленно выгнула брови. Джим склонился к Элизабет и понизил голос: – Ни разу? Я у тебя что, первый? Ты серьезно?
– Ну да. Мне же всего шестнадцать, – ответила она с хитринкой.
– Не шути так.
– А почему тебе это важно?
– Теперь я чувствую себя еще старше.
Она засмеялась. Джим отодвинул тарелку. Аппетита как не бывало. Он наблюдал, как жадно поглощает она свой завтрак. Лоретта покосилась на них из-за стойки, в ответ Джим обворожительно улыбнулся. В голове его снова жужжал рой разъяренных ос, а Элизабет выглядела все более насмешливой. Стыдливость первых дней знакомства уступило место откровенности, которая имела свою негативную сторону. Джим пропал окончательно, и он это знал.
В памяти всплыл образ ее стройных длинных ног, укутанных простынями, и сердце забилось быстрее. Внезапно его ослепило, будто вспышка: он представил, как срывает с девочки пышную юбку и овладевает ею прямо здесь, на столе. Он затряс головой и отхлебнул кофе. Тут он заметил, что Элизабет держит вилку с насаженным на нее оладушком, перепачканным в шоколаде, целясь прямо ему в лицо.
– Открой ротик. Твои – с клубничным сиропом, но мои вкуснее.
Джим машинально подчинился. Он проглотил вязкую массу и вытер губы салфеткой.
– Пока ты была скромницей, все было проще, – вздохнул он.
– Мне сложно завязывать дружеские отношения, к тому же недавно у меня умерла сестра. И все-таки я не дура. Когда я пришла к тебе в тот первый день, мне было ужасно неловко, но в первую очередь из-за страха, что ты меня прогонишь. Известный человек, кто знает, что у него за жизнь… Фотографии ничего не отражают. У тебя на них вечно самодовольный вид.
– Надо же. Спасибо, мисс.
– Но даже юная девушка типа меня кое о чем догадывается, – сказала она, подняла глаза и посмотрела на него жестким, злым взглядом. – Ты не из тех, кто умеет скрывать. Тебе известно про это?
Какая все-таки невероятная перемена! Когда же эта малышка истратит наконец все стрелы, заготовленные против него? Вызывающий взгляд, кокетливые ужимки, нежные слова и, разумеется, уверенность, которая с некоторых пор отличала ее поведение. Нет, дело не в Люсьене. Сейчас не было слышно никакой обволакивающей музыки, не было ничего колдовского или сверхъестественного, что могло бы повлиять на ее поведение. Просто Элизабет утратила всякий страх и стыд. Чистая Катрина, да и только.
– Знаешь? – повторила она. Джим машинально кивнул, представляя, как Элизабет сидит у него на коленях, и чувствуя сильнейшее возбуждение. – А, Джим?
– Да, разумеется. Мама мне часто про это говорила.
– Твоя мама? Надеюсь, мы с ней когда-нибудь познакомимся.
Джим допил кофе.
– Родители умерли, когда я был ребенком. Так что будет сложновато.
– Ого. Мне очень жаль.
Он был рад, что разговор – пусть и ненадолго – поменял русло. Элизабет поправила волосы и встала, собираясь в туалет. Джим искоса наблюдал, как качнулась ее пышная юбка, как красиво двигались узкие бедра, когда она пересекала помещение кафе. Заметил он также, что Лоретта следит за ними, как хищная птица. Подойдя к столику забрать грязные тарелки, она бросила на него испытующий взгляд и отвернулась. По правде сказать, Джима мало волновало, что подумает Лоретта про их разговор, если она вообще что-нибудь услышала. Куда больше заботило то, как скрыть явные признаки возбуждения, вызванные чередой сладострастных образов, наводнивших голову. Он заметил, что Элизабет возвращается, но даже не взглянул в ее сторону. Это была вынужденная мера. Он сосредоточенно уставился на панель телевизора, дожидаясь, пока она снова сядет за столик.
– Я хочу пойти с тобой, – начала она с ходу. – К тебе. «Нет» в качестве ответа меня не устраивает. И плевать на твое морализаторство, а заодно и на то, что скажет мама, если заметит, что нас нет дома.
Впервые за весь разговор она покраснела. Перед Джимом снова была невинная девочка, которая пряталась у нее внутри. Джим посмотрел на нее с любопытством. Перехватив его взгляд, она опустила глаза. Ее руки лежали на столе, а еще он заметил, как вздрогнула ее нога, повинуясь трепету тела. На мгновение он пожелал, чтобы Люсьен и вправду имел отношение к тому, что произошло, – тогда бы он мог спокойно обвинить его в собственном выборе, а также и в самых разнообразных глупостях, которые роились у него в голове…
– Ладно, – коротко ответил он.
Элизабет подняла голову, ее глаза блеснули. Она собиралась что-то ему сказать, но Джим попросил счет и поспешно поднялся.
– Идем, Катрина, – окликнул он ее. Он немедленно откроет ей всю правду, и пусть она сама принимает решение. Будет что будет. – А по дороге я тебе кое-что расскажу. Возможно, ты увидишь нашу ситуацию под другим углом.
– А если не увижу?
– Тогда я пропал. Уйду в монастырь. Мы, мужчины, слабы.
47
Было раннее утро, но Кэтрин уже проснулась. Лежа в кровати, она рассматривала узоры на потолке.
