— Тогда доедай. Ешь, — с нажимом повторил бог, стоило мне замешкаться.
Монотонно запихивая в себя куски десерта, я просчитывала варианты развития ситуации. Хуже всего то, что ни один из них мне не нравится. Недавний урок я усвоила, и повторять ошибки не собираюсь. Но и умирать раньше времени в чужом мире желания нет.
— Ах, чуть не забыл, — вдруг спохватился Сейр. — Если проболтаешься своему жуку-вонючке о нашем разговоре — умрешь. Не сомневайся, я быстро об этом узнаю — спрятаться не успеешь.
— Какая вдохновляющая самоуверенность, — буркнула я, слишком поздно прикусив болтливый язык.
Однако Сейр не обиделся. Вместо этого он широко ухмыльнулся, явно довольный собой, и поделился:
— Поверь, у меня есть на то причины. Доела? Умница. А теперь свободна. Ну, чего сидишь? — снова прикрикнул он. — Встала и пошла!
Я послала Сейру убийственный взгляд и, не прощаясь, выскочила из десертной.
Глава 21
Я неслась по улицам Ритберга, злая, как слетевшая с катушек фурия. С губ срывалась отборная брань, а кулаки сжимались с такой силой, словно в каждой руке я стискивала шею Сейра. Список ненавистных богов Айгероса не просто пополнился — теперь в нем появился однозначный лидер!
Возле дома Когтя я остановилась. Нерешительно замерла у калитки и закусила губу. Не хочу показываться Каперсу на глаза в таком состоянии. Не хочу отвечать на вопросы, которые у него непременно возникнут. И врать ему тоже не хочу…
Я стояла, ухватившись пальцами за забор, и старалась выровнять дыхание.
«Все хорошо, Мандаринка. Ты справишься… как-нибудь, но справишься. Только не психуй», — уговаривал меня внутренний голос.
Медленно выдохнув через нос, я толкнула калитку и ступила на серую насыпную дорожку. Прислушалась к шороху гравия: приглушенный, он звучал словно шепот волн, омывающих галечный пляж. Выждала пять секунд, позволяя себе насладиться моментом; прикрыла глаза и сделала новый шаг.
Я превратилась в одно большое ухо, жадно ловящее каждый перекат камешков под ногами. Под успокаивающий хруст прошла еще семь шагов и остановилась, когда звук вдруг изменился. Посмотрела вниз. Черт! Цветы! Спешно отступила, присела. Коснулась пальцами помятых лепестков — полупрозрачных, с тонкими ажурными краями и бледно-лиловыми прожилками. Кто бы ни занимался цветами, он наверняка вложил в них много сил и любви. А я их растоптала.
Бушующие в груди эмоции вильнули и резко сменили направление: на место гнева пришла тоска. Настолько беспросветная, что через пару минут я была в шаге от того, чтобы расплакаться. Из-за погибших цветов, из-за того, что чуть не потеряла Каперса, из-за встречи с богом и из-за его требований.
— Что случилось на этот раз? — вздохнули сбоку.
Я взвизгнула, шарахнулась в сторону и, не удержав равновесия, бухнулась на попу.
В двух шагах от меня стоял Каперс, подергивая короткими ушками.
— Не ори, — поморщился он, — лучше скажи, в чем дело? Почему ты выглядишь так, словно только что похоронила кайатиру?
— Не смешно, — буркнула я, вставая и отряхивая штаны.
— А я и не шучу. Твои эмоции сильно фонят. Намного сильнее обычного. Я, конечно, понимаю, что, скорее всего, это откат от магирены. Но даже для нее фон слишком резонирующий. Итак, мне повторить вопрос?
Помня угрозы Сейра, я выдала первое, что пришло в голову:
— Цветы жалко. Красивые были.
— Столь сильные эмоции из-за дурацких цветов? — усомнился Каперс.
Я угрюмо кивнула и шмыгнула носом: тоска давила на плечи все сильнее. Оставалось лишь надеяться, что эти чувства — действительно откат от магирены. Все-таки гораздо приятнее считать себя рациональным человеком, который всегда руководствуется голосом рассудка, а не импульсивной барышней, ведомой гормональными всплесками.
Каперс на несколько секунд замер, сверля меня тяжелым взглядом, потом вздохнул и повернулся к загубленным растениям.
В этот раз не было ни золотой пыльцы, ни раскатистых заклинаний на незнакомом мне языке — ничего из того, что, как я привыкла, сопровождало магию. Под взглядом хранителя цветы просто поднялись и распрямили помятые лепестки.
— Высшие и низшие боги, на какую глупость я расходую резерв? — буркнул Каперс, едва последний стебелек гордо встал по стойке «смирно».
А я, не сдержав эмоций, встала на колени и крепко обняла хранителя за шею.
— Арина? Что ты делаешь?! — дернулся он, но я удержала.
— Спасибо тебе, — поблагодарила искренне, зарываясь пальцами в жесткую шерсть.
— Брось, это несложно.
— Да, но ты не обязан был помогать.
— Дурочка, еще не поняла? — по-доброму ухмыльнулся хранитель, отстраняясь. — Я всегда тебе помогу. Ты же моя подопечная.
«И шанс на прощение», — добавил внутренний голос, который я поспешно заткнула.
— Спасибо, — повторила я, заглядывая в черные глаза капибара. — И… прости, что хотела отдать тебя Фиарин.
— Коготь рассказал, как ты пыталась меня спасти. Даже неожиданно, — не сдержал он язвительного комментария. — Но, если серьезно, хватит извиняться. Тебе не за что просить прощения — ты ведь не тащила меня волоком на эшафот. Ох, Арин, вот только не надо смотреть таким побитым взглядом!
Каперс несильно боднул меня в плечо.
— Ну что мне сказать? Что за все тотализаторы я такого насмотрелся, что ты со своим «коварным планом» рядом не стояла? Что я специально не остановился? Или ты надеешься, что я тоже начну извиняться? Не дождешься! Я знаю, что и почему делаю. А на чужое мнение или осуждение мне плевать. Ты — моя подопечная. Моя! И как сказал Коготь, мы стоим друг друга. Оба гордецы, упрямцы и редко можем держать сарказм при себе. Так и оставайся такой! Не нужно превращаться в дрожащую кайатиру… Меня это бесит.
Я широко улыбнулась и кивнула.
— Ладно, пошли уже, — вздохнул Каперс и зашагал к дому. — Завтра снова подъем на рассвете, не вздумай проспать. Будить буду с особой жестокостью!
Я рассмеялась.
— Договорились, утренний тиран! Тогда спокойной ночи?
— Спокойной ночи, Ариш, — улыбнулся Каперс.
* * *Я проснулась рано, как и всегда на Айгеросе. Сладко потянулась и замерла, до конца не веря происходящему. Вокруг было тихо: никто не орал
