Сегодня что, праздник?
Я с сомнением огляделась. На прикроватной тумбочке нашлась фарфоровая чашка, полная чаиры. Именно ее аромат и разбудил меня. Мягко и ненавязчиво.
Точно праздник! Других объяснений происходящему у меня попросту нет.
Спустив ноги с кровати, я придвинула к себе чашку и с удовольствием сделала первый глоток. Бодрящий, он пронесся по моему телу, словно маленькая доза адреналина.
Верно говорят: все познается в сравнении. В моей земной жизни утренний кофе был рутиной. Традицией. Привычкой. Тем, без чего не начинался ни один день. Здесь же, лишившись его, я заново оценила, какое же это счастье — просыпаться от насыщенного аромата любимого напитка.
Однако на чаире сюрпризы не закончились. Второй ждал меня на кресле: брюки, которые я вчера умудрилась замарать, оказались чистыми.
Хм, судя по всему, сегодня не просто праздник, а долгожданное всеайгеровское гуляние!
Быстро одевшись, я закопалась в мешок и выудила оттуда расческу. Привела волосы в порядок, заплела тугую косу и выскочила в коридор. Оттуда, перепрыгивая через ступеньку, спустилась по лестнице и вышла на кухню.
— Птенчик, да ты светишься, — с улыбкой заметил Коготь, едва я переступила порог. — Сон хороший приснился?
— Лучше! Утро выдалось замечательное. И все благодаря вам.
— Мне?!
— Ага, — я уверенно кивнула. Глупо полагать, что внезапные чудеса случились благодаря Каперсу. — Большое спасибо за чаиру и чистые вещи!
Я опустилась на свободное место сбоку от хозяина дома.
— Э-э, — он мельком глянул на капибара и снова повернулся ко мне. — Не за что, птенчик. Рад, что ты оценила.
— Ты, конечно, можешь потратить утро на благодарности, — в привычной надменной манере выдал Каперс, — но мы скоро пойдем дальше, и лишь от тебя зависит, отправишься ты в путь сытой или голодной. Я бы на твоем месте уже приступил к завтраку.
— Есть, ше-е-еф!
Я наполнила тарелку вязкой голубоватой кашей. Настроение было распрекрасным, и портить его препирательствами с хранителем не хотелось. Да и о чем спорить? Каперс прав: завтрак сам себя не съест!
Кстати, о завтраке и Каперсе.
— А ты сам есть не собираешься? Или… — я нахмурилась, — ты стесняешься?
— Чего? — не понял он.
— Кушать в нашем присутствии. Лапками ведь столовые приборы не удержишь, да и вообще капибары питаются корешками, корой, клубнями…
Громкий смех Когтя прервал мои старательные попытки вспомнить подробности жизни водосвинок.
— Арина, — вздохнул Каперс, — я ведь объяснял уже, что тело капибары — лишь образ. Поверь, корой я точно не питаюсь.
— Ладно, пусть так. Но тогда почему ты уже который день не ешь? Вот только не говори, что худеешь — не поверю.
Каперс хмыкнул.
— Тебя так сильно это беспокоит?
Я кивнула и поспешила добавить:
— Про то, что мы — люди — прожорливы, я помню. Но все же любому живому существу нужно питаться. Хоть иногда.
— Расслабься, маленькая намира, — тепло улыбнулся хозяин дома. — Он позавтракал незадолго до того, как ты спустилась.
Каперс наградил его недовольным взглядом, но Коготь не смутился.
— Сам виноват. Не строил бы из этого тайны, девочка бы не переживала по пустякам.
— Девочке надо беспокоиться о себе, а не обо мне.
Слушать о себе в третьем лице я не люблю, но сейчас почти не обратила на это внимания. Гораздо больше заинтересовало другое:
— То есть ты стесняешься именно меня?
— Я не стесняюсь, — упрямо возразил Каперс. — Просто в естественном облике мне есть проще.
На несколько секунд я обдумывала услышанное. Потом спросила:
— Ты не хочешь, чтобы я увидела настоящего тебя, верно? — Он промолчал, и я восприняла это как согласие. — Но почему?
— Потому что для тебя мой облик именно такой — капибары. Смирись.
Я закусила губу и нахмурилась. То, что Каперс ушел от прямого ответа, было ясно. Причем, судя по неодобрению на лице Когтя, не только мне.
Наверное, я могла бы попытаться «дожать» грызуна, настоять на своем, добиться правды… Но зачем? У каждого есть право на тайны. Мне ли не знать? Поэтому я просто сменила тему:
— Далеко отсюда до бухты Намеры?
— День, если не станем медлить и отвлекаться на спасение очередных кайатир, — насмешливо дернул ухом Каперс. — В худшем случае — полтора.
— А от бухты до храма?
— Четыре дня на корабле до Ираинского архипелага, а дальше — зависит от храма.
— То есть?
— Создавая тотализатор, боги решили, что будет… интереснее… — Каперс задумался, явно подбирая слова, — если место финиша окажется… эм-м… динамичным.
На секунду мне показалось, что я ослышалась. Но глядя в серьезную морду капибара, поняла, что он не шутит. Он что же, на полном серьезе пытается убедить меня, что…
— Храм перемещается с места на место, — пояснил Коготь, явно впечатлившись моим ступором.
Я повернулась к хозяину дома, кивнула и, совладав с голосом, выдавила:
— Сколько островов входит в Ираинский архипелаг?
— Девяносто два. Но храм перемещается лишь по пятнадцати из них.
Лишь?!
— Как мы поймем, на который из островов нам надо? Только не говори, что придется скакать с одного на другой наугад!
— Не придумывай, — отмахнулся Каперс. — Хранители чувствуют храм.
— Но?.. — подтолкнула я, ощутив, что он недоговаривает.
— Но мы не всегда можем отличить, что ощущаем: само святилище или его эхо, — неохотно закончил он.
— Эхо?
— Магический шлейф, след, если тебе так понятнее. Каждый бог тотализатора вложил в храм часть своей силы, превратив его в сильнейший на Айгеросе артефакт. Излучаемое им эхо тянется вплоть до двух последних местоположений, поэтому довольно сложно определить, где храм находится в данный момент.
— Получается, — я пожевала губу, обдумывая информацию, — в худшем случае нам придется побывать на трех островах архипелага: двух «эховых» и одном действующем?
— Верно. Поэтому хватит рассиживаться, — завел привычную пластинку Каперс. — Доедай, и пошли. Да, и не забудь во-он тот
