— От тебя пахнет снегом, — сказала Элисия вместо приветствия, когда Аллен подошёл чуть ближе. — Это тебе подходит.
— Потому, что я сейчас похож на ледышку? — усмехнулся Аллен. После дня почти полностью проведённого на улице, он промёрз до костей, и сейчас от него, скорее всего, веяло холодом.
— На снежинку, — улыбнулась Элисия, — но я надеюсь, что ты всё-таки не растаешь.
Несмотря на улыбку, Элисия всё-таки выглядела очень усталой и даже немного раздражённой. У такого её состояния могла быть лишь одна причина.
— Ходила во дворец? — спросил Аллен, хоть и знал ответ.
— Да, — вздохнула Элисия. — Письменного отчёта королю, на самом деле Стюарту, конечно, видите ли, недостаточно, нужно непременно явиться лично и всё рассказать. Но Гензаи послал Стюарта в бездну, и я жалею, что не сделала то же самое.
— Неужели он опять был чем-то недоволен? — удивился Аллен.
— Нет. Он был доволен. Конечно, ведь мы обошлись без королевской гвардии и всего прочего. Но… — она сделала паузу, словно переводя дыхание. — Я не знаю, как я не метнула в него заклинанием. Это так мерзко слушать, как тебя хвалит человек, который ещё вчера готов был спустить на тебя всех собак и чуть ли не отправить на плаху!
От слов про плаху Аллена внутренне передёрнуло. И, видимо, это как-то отразилось на лице.
— Прости. Не хотела об этом напоминать, — Элисия рассеянно и неловко провела рукой по волосам. — Как он там, кстати?
— Да как обычно. Что ему сделается? — невесело усмехнулся Аллен.
Конечно, Элисия была не виновата, что случайно напомнила о Лайте, ещё и таким странным способом. Она ведь не знала, что Аллен уже который день выполняет все поручения Терамая, будь то нудная бумажная работа или зачистка монстров в Клыкастых горах, пытаясь таким образом выслужиться перед советом. Всё потому, что сейчас острый топор палача почти нависал над шеей брата. Ведь Лайт больше был хоть и не опасен, но и не нужен. Питер перестал быть угрозой, информация о нём, которой располагал Лайт, перестала иметь цену. Держать его в заключении до скончания веков тоже никто не собирался.
«Пойми, братишка, я больше не нужен в этой истории».
Эти слова так некстати возникли в голове, словно вспышка боли. Нужно было доказать обратное. Нужно было доказать необходимость присутствия Лайта в этой проклятой трагикомедии, в которую превратилась жизнь Аллена. В первую очередь доказать самому Лайту.
— Мы его вытащим. Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю, — Элисия бросила быстрый взгляд на часы, потом перевела взгляд на Аллена.
В её глазах играли искорки. И Аллен готов был поклясться, что это не просто отблески уличных огней.
— Год заканчивается, — произнесла она тихо, почти таинственно. — Знаешь, что? В бездну Стюарта и весь совет. Пошли на площадь? Там, наверное, весело.
***
На площади было ярко и шумно. Настолько шумно, что если бы Акира закричала, то вряд ли бы услышала свой голос. А ей отчего-то хотелось кричать.
Казалось, что вся Небесная Гавань собралась сейчас на площади около огромной ели, чтобы проводить последние часы уходящего года. А год действительно уходил, заканчивался стремительно, как и время, и Акира всё никак не могла его догнать. Она не успевала и прекрасно это понимала, но всё равно продолжала проталкиваться сквозь толпу.
На мгновение ей показалось, что её окликнул чей-то знакомый голос, но он быстро слился с гулом других, чужих и незнакомых. Но если бы она остановилась, прислушалась, огляделась… но у неё не было на это времени.
Площадь казалась бесконечным сверкающим морем, и Акира в нём тонула. Падал снег. Год кончался, а вместе с ним и силы, и вера во что-то лучшее.
Она не помнила, как выбралась из толпы, как пронеслась вихрем по опустевшим улицам. Она очнулась лишь тогда, когда её рука дёрнула ледяную ручку входной двери госпиталя, и та не поддалась. Ну конечно, до конца года оставалось не больше получаса. Посетителей в такое время уж точно не пускают. Акира огляделась почти безнадёжно. Где-то на площади яркой вспышкой разорвался первый фейерверк. Ей стоило бы уйти. Быть может, найти того, кто окликал её на площади.
Но тогда Акира не была бы собой.
Она резко развернулась и бросилась к противоположному краю здания. От её безумной затеи на душе стало легко и весело. Помниться, в одной старой-старой сказке, принц несуществующей страны забрался в башню своей спящей принцессы через окно. Так чем их сказка хуже?
Акира отлично помнила нужное окно. Выстроить до него ледяную лестницу тоже не составило труда. Проблема оказалась в другом — на морозе створки окна смёрзлись намертво, и пришлось топить лёд медленно и осторожно, чтобы от перепада температур не лопнуло стекло.
У Акиры тряслись руки. Ей всё казалось, что она не успевает. Почему-то — она сама не знала почему — попасть в комнату до того, как большие часы на площади пробьют полночь, было очень важно. Словно иначе магия, что древнее, чем Монолит, чем эльфийский лес, а может, и чем вся Альтера, попросту не сработает.
***
Первый удар часов звучит громко и гулко. Он будто проноситься по всей онемевшей Гавани порывом ветра. И этот самый ветер ударяет Акире в спину, распахивая оконные створки. Странно, раньше ей казалось, что они открывались наружу.
Второй удар звучит чуть глубже и тише, закрадываясь куда-то внутрь. И Аллен, стоя посреди сияния и блеска, сжимает руку Элисии чуть сильнее, словно бы подкрепляя своё желание.
На третьем ударе она прикрывает глаза и скрещивает пальцы на свободной руке. На удачу. Элисия улыбается почти как ребёнок и, быть может, со стороны выглядит глупо, но её это совсем не волнует. Она знает, что Аллен смотрит, на неё и тоже улыбается, и, чтобы это знать, ей даже не нужно открывать глаз.
На четвёртом ударе хлопает входная дверь и Эдем замирает, но не оборачивается. Она стоит во дворе гильдийского дома Фрихет и смотрит на площадь немного сверху. Площадь похожа на звёздное небо, мерцающее и яркое, только куда более близкое. Эдем поднимает глаза и видит, как стрелка сдвигается ещё не деление. И звёзды. Одна из них падает и, искрясь, летит куда-то за пики Клыкастых гор. Чувствуя, как что-то тёплое опускается ей на плечи, она
