— Вот это тоже, между прочим, интересный пейринг, — заявила Силико, горящими глазами провожая клириков, — завести что ли новый ОТП?
***
— Чего ты ей наговорил? — грозно спросил Огами, как только дверь библиотеки была закрыта.
— Я лишь предложил ей взаимовыгодное сотрудничество, — уклончиво ответил Лайт.
— Проще говоря, ты хочешь использовать её для своих целей?! — Огами был не на шутку зол, что за ним наблюдалось крайне редко, обычно клирик был чрезвычайно добр, но не теперь, сейчас же, судя по взгляду Огами, он готов был придушить Лайта на месте. — Не впутывай её в это, Элис тут совершенно не при чём, ты хоть понимаешь, что это может быть опасно?!
— Как это благородно с твоей стороны, так волноваться об Элис, ты у нас прямо рыцарь на белом коне, только вот леди хочет знать правду, и не в моей власти ей препятствовать, к тому же, — ухмылка Лайта стала напоминать улыбку Чеширского кота, а голос приобрёл какую-то пугающую интонацию, — действительно ли ты волнуешься именно за Элис, и один ли я тут эгоист?
— О чём ты? — теперь вид Огами был скорее настороженным, чем злым.
— Всё о том, — усмехнулся епископ, — я вот думаю, а вдруг ты вовсе не за безопасность леди боишься, а волнуешься о том, что же случится, если она узнает о тебе правду, поймёт, что её рыцарь не так уж и безгрешен, и далеко не идеален. Боишься, что после того, как она узнает правду, ты больше не сможешь быть со своей ненаглядной, — Лайт получал какое-то особое удовольствие, наблюдая за тем, как от его слов Огами, то краснеет, то бледнеет.
— Лучше ей не знать той правды, что причиняет боль, — Огами отвернулся от Лайта, посмотрев куда-то в окно, за которым уже начинало смеркаться.
— Это для тебя лучше, а не для неё, — хмыкнул Лайт, открывая дверь, — правда ранит один раз, а вот незнание и домыслы будут мучить до конца жизни, — после этих слов епископ вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Огами же остался один в пустой библиотеке, в которой уже начинал потихоньку сгущаться сумрак, ведь камин не разжигали, и нечему было развеять мрак, но даже если его разжечь прямо сейчас, яркий огонь всё равно не сможет разогнать ту тьму, что сгущалась в душе у клирика. Небо за окнами заволакивало тучами, скорее всего, ночью опять пойдёт дождь, что было вполне естественно для Ведьминой топи, здесь слишком часто шли дожди, но интересно, если дождь будет идти всю ночь, выглянет ли с утра солнце?
========== Квест восьмой «Взаимовыгодное сотрудничество» ==========
Ну разве это не прекрасно? Мы эгоистично используем друг друга.
Двести двадцать восемь дней в году в Ведьминой топи идёт дождь. Из этих двухсот двадцати восьми дней в сто тридцать два дождь идёт с утра, в семьдесят пять с ночи и до утра, и в двадцать один день дождь льёт почти целые сутки. Восемьдесят пять дней небо плотно покрыто тучами, либо над Топью повисает плотный туман, либо идёт снег. И только в оставшиеся пятьдесят два дня выглядывает солнце. И, кажется, сегодня был как раз один из этих пятидесяти двух благословлённых солнцем дней. Хотя, судя по вчерашнему вечеру и ночи, надеяться на это не стоило. С вечера разразился сильный ливень, который не унимался всю ночь, но солнце всё же выглянуло, и теперь безжалостно жгло, изголодавшуюся по теплу, землю, испаряя выпавшую за ночь влагу.
Она только недавно заснула, всю ночь её большие аметистовые глаза не смыкались, безотрывно смотря на разбушевавшуюся стихию через окно. В голове девушки роилось слишком много мыслей, словно растревоженные пчёлы, обезумев от беспокойства, терзаний и усталости, они носились в голове и беспрестанно гудели, гудели и снова гудели, и этот гул не давал уснуть. Только под утро мысли наконец-то успокоились, а саму волшебницу сморило сном, подтянув колени к груди и прислонив голову к стеклу, она, стараясь сохранить свой драгоценный и долгожданный сон, морщилась и вертелась, пытаясь отвернуться от назойливых солнечных лучей.
Причина, по которой Элис не смыкала глаз всю ночь была вполне очевидной. Перед ней стоял не лёгкий выбор между желанием узнать тайну, которую от неё скрывали и безопасностью гильдии, и этот выбор она никак не могла сделать.
Лидер должен быть ответственным, решительным, мудрым и уверенным в себе, он должен уметь отделять личные эмоции и чувства от обязанностей и долга, отставляя личное на второй план, так она всегда твердила себе, но она явно неидеальный лидер, слишком чувствительна, слишком эмоциональна, слишком привязчива. Иметь эти качества непростительно для настоящего лидера, но Элис не могла от них избавиться. Зачем же она создала гильдию, если знала, что не сможет стать идеальным лидером? Она думала, что справиться, она справлялась, но, как оказалось, не совсем. Слова Лайта посеяли в сердце волшебницы зерно сомнения, и теперь осталось понять, это её личные цели мешают гильдии или гильдия мешает её личным целям.
В дверь тихо постучали, не получив ответа, постучали снова, но уже настойчивее, на этот раз ответ всё же был получен, но лишь в виде нечленораздельного полусонного мычания, по которому сложно было понять, даёт ли хозяйка комнаты разрешение войти. За дверью послышался обречённый вздох.
— Элис, я вхожу, — информировал волшебницу клирик, открывая дверь, в ответ получив лишь новое мычание, но уже более похожее на человеческую речь.
Огами подошёл к окну и снисходительно посмотрел на Элисию, которая отчаянно тёрла глаза, пытаясь проснуться, что у неё выходило явно плохо. Несфокусированный взгляд слипающихся аметистовых глаз смотрел на клирика, ожидая объяснения причины, по которой он решил помешать её вполне законному утреннему — как она думала - сну.
— Прости, что разбудил, но уже даже Лени проснулся, — как бы оправдываясь, сказал Огами. Дольше Лени у них не спал никто в гильдии, даже Ноэ, так же предпочитавший аристократически спать до полудня, но тот хоть ложился поздно, а вот Лени, ложась сравнительно рано, всё равно просыпал ещё часа два-три после полудня, — но это, конечно, не основная причина, там Лайт пришёл, принёс какую-то «грандиозную» новость, и ни в какую не хочет объяснять в чём дело без тебя. Я пытался ему объяснить, что ты не спала всю ночь, но ты же знаешь Лайта…
— Ничего страшного, — заверила Огами Элисия, — а откуда ты знаешь,
