– Боюсь, боюсь, – Натан помахал родителям, – передавайте привет тетушке.
– Присмотри за Кристиной, – крикнула ему мама.
Парень кивнул. Они обменялись улыбками, и в эти короткие секунды на меня накатила странная слабость. Перед глазами помутнело, сердце заколотилось в груди, словно безудержное. Но предчувствие прошло столь же быстро, как и началось.
Я ухватилась за руку матери. Она с беспокойством посмотрела на меня. Хотелось закричать, чтобы не смели ехать за город. Чтобы переждали, когда исчезнет саднящее чувство в душе. Но вместо этого я послушно села в машину, списав все на проклятое солнце.
А в голове крутились слова, которые я случайно обронила: «Я уезжаю не навсегда». Но почему мне казалось иначе?
– Надо было остаться у Анны, – ворчал отец Натана, – переночевали бы, а завтра утром домой.
Природа не просто подвела. Она жестоко подставила нас. Жгучее солнце, которое еще час назад душило жарой, неожиданно скрылось за тучами, и серый ливень рухнул с неба. Родители Натана долго ругались, решая, ехать обратно или нет. Победила Любовь Михайловна, мама Натана. Ей в шесть утра надо было идти на работу, лишиться которой семья никак не могла.
Я надеялась, что мы хоть чуть-чуть переждем дождь, но решили не медлить. Было почти восемь, в пути еще около часа, а то и больше. Ждать не имело смысла.
И вот теперь мы медленно крались по дороге. Уставшие «дворники» судорожно дергали метлами, пытаясь смахнуть яростные потоки дождя. Но они не справлялись. Со стихией никто не мог сразиться.
– В такую погоду только с какао перед камином греться, – сладко вздохнула мама.
Я знала, она старалась не думать о том, что ее ждет выпечка. Завтра рынок, и нужно успеть приготовить пироги, чтобы потом продать их за гроши.
– Мы могли бы устроить сегодня выходной, – предложила я.
Мама улыбнулась, но промолчала. Мы обе знали, что это невозможно.
– Вам бы только мечтать, – проворчал отец Натана, – а здесь за жизнь борешься. – Мужчина напоминал застывшего истукана. Каждая клеточка его тела наполнилась взрывоопасной смесью.
– Валерий Григорьевич, хотите, сделаю вам массаж? – Я протянула руки через кресло и принялась шутливо разминать ему плечи.
Он хмыкнул:
– Не надо, моя девочка. Дорога – непредсказуемая вещь. Лучше не расслабляться.
Я откинулась обратно на сиденье и вгляделась в окно. Но ничего не увидела, кроме густой стены дождя. Извилистая узкая дорога вела нас домой, но путь казался бесконечным.
– Валера, осторожно. – Любовь Михайловна испуганно вздрогнула, когда мимо пронеслась встречная машина.
– А я что делаю? Еду с закрытыми глазами? – Мужчина стиснул пальцами руль и пригнулся к окну, надеясь хоть что-то разглядеть. Но жидкий свет фар не мог пробить ливень.
Напряжение повисло удушливым облаком, и в горле зачесалось от рвущегося наружу кашля. Но я упрямо терпела, потому что боялась – лишний звук усугубит ситуацию.
Я прислушалась к шуму дождя и услышала рев гоночного автомобиля. Он промелькнул за окном, а Любовь Михайловна схватилась за сердце. Даже мама судорожно выдохнула.
– О, господи, женщина! – взревел Валерий Григорьевич. – Сама захотела ехать, так хоть не нервируй меня.
Внутри груди вновь возникло то чувство, которое я испытала перед поездкой. Сердце заколотилось. Его стук дробью звучал в висках. До безумия хотелось оказаться рядом с Натаном.
«Буду скучать, Лиззи».
Только он называл меня так. Больше никто. И сейчас ужасно не хватало его. Я прижалась к холодному стеклу, мечтая поскорее вернуться домой и забыть эту кошмарную поездку.
Мимо снова промчались машины. Из-за густого ливня они словно возникали из дождинок и так же неожиданно исчезали.
Валерий Григорьевич выругался. У мужчины сдавали нервы.
Свет ярких фар разрезал полотно дождя. Я присмотрелась, но не успела ничего сказать. Лишь безумная мысль промелькнула в голове: он едет прямо на нас!
Валерий Григорьевич вывернул руль. Но было слишком поздно…
Машину наполнили отчаянные крики людей. Удар. На секунды, которые вдруг растянулись, как резина, я повисла в воздухе. А затем наступила кромешная тьма.
Руслана собрала разбросанные листы и спустилась с лестницы. Несколько раз ноги подгибались, но она упрямо держалась за перила, которые дрожали под ее весом. В голове кружилась история таинственной Лиззи. И Лана отказывалась поверить, что это написала она.
– Господи! – Руслана влетела в спальню и рухнула на кровать, глотая воздух.
Пальцы мяли бумагу, словно могли стереть напечатанные на ней слова.
Лана отчаянно пыталась привести мысли в порядок. Полностью сосредоточилась на дыхании. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох…
Она вскочила с кровати и набрала номер мобильного бабушки. Нужно было подтверждение, что Руслана не сходит с ума. Иначе приступы лунатизма, печатная машинка с пересохшей лентой – все это означало приближение шизофрении. Возможно, она до такой степени зациклилась на секретах Натана, что решила придумать собственные разгадки. От этого предположения холодела кровь.
– Бабушка! – громко воскликнула Лана.
– Руслана? Ты рано звонишь. – Кристина Валерьевна громко зевнула.
Часы и правда показывали шесть утра, тем более бабушка относилась к тем людям, кто любил поспать подольше.
– Прости, но мне необходимо знать кое-что. – Руслана постаралась говорить спокойно. – Скажи, в жизни Натана была некая Лиззи?
– Кто? – Бабушка закашлялась.
– Лиззи, Лиза.
Кристина Валерьевна молчала, и Лана стала опасаться, что сморозила глупость.
– Где ты это нашла? – голос бабушки охрип.
– Так это правда? – От облегчения она едва не заплакала. – Я нашла старый дневник. Там рассказывалось, как Натан и Лиззи принесли клятву в вечной любви на утесе Искупления. И об аварии, в которую попала девушка с матерью и родителями Натана. – Лана не осмелилась признаться, что никакого дневника нет.
– Это были и мои родители тоже. – Кристина Валерьевна говорила тихо, но душевная боль придала особое звучание ее словам. – Я даже не знала, что Лиза вела дневник. Что там еще написано?
– Пока ничего.
– В смысле?
Руслана прикусила язык. Поняла, что проговорилась.
– Точнее, я еще не все прочитала. Хотела убедиться, что это правда.
– Правда, – Кристина Валерьевна будто смаковала это слово. – Я бы все на свете отдала, чтобы не знать ее. И тебе не советую. Еще раз прошу, возвращайся домой. Русамия – чудесная страна, но она не для нашей семьи.
Лана пропустила совет бабушки мимо ушей:
– Я виделась с мадам Тигровой. Только теперь ее зовут графиня Маврос, – выпалила она и, как будто наяву, увидела, как глаза женщины расширились от изумления.
– Она еще жива?
– Да, бабушка. И я не вернусь, пока не узнаю все до конца. Не могу объяснить, но мне кажется, что история Натана и Лили как-то связана со мной.
– Не дури, пуговка, – мягко произнесла Кристина Валерьевна.
Руслана вздрогнула. В детстве бабушка часто называла ее пуговкой, но потом Лана посчитала, что она уже слишком взрослая для такого прозвища. На глаза навернулись слезы.
– Ты не понимаешь, Ба, – прошептала она. – Я позвоню тебе, когда узнаю еще что-нибудь.
– Ох, Руслана, и в кого ты такая упрямая!
Лана улыбнулась ворчанию бабушки:
– Догадайся с трех раз.
Она положила телефон на тумбочку и перевела дыхание. После разговора Руслана немного успокоилась
