— Что ты делаешь? — спросила она.
— Ты чувствуешь тепло моих рук?
— Да, — прозвучал ответ, на который так сильно надеялся Зоренфелл.
Следующим движением парень притянул к себе Судьбу и нежно обнял, намереваясь передать как можно больше человеческого тепла.
«Не знаю, что она там себе сейчас думает, но в одном я уверен наверняка — мир её перевернулся с ног на голову и теперь она в полнейшем замешательстве. Если она способна ощущать тепло, значит в её возможностях осознать и многое другое о людях. Не знаю, насколько это будет правильным, но мне несколько плевать, я буду делать, что захочу!» — решил для себя Зоренфелл.
— Судьба, — обратился он.
— Что?
— Хочешь посетить мой мир?
Глава 36
Стоило пареньку воротиться в свой мир, как тут же вернулись все те эмоции, что он испытывал в момент горечи перед перемещением черти знает куда. Он не понимал, как такое могло произойти, но нашел одно логичное объяснение — в том мире всего его чувства сильно притупились. Возможно, заслуга Судьбы в этом, если она и вправду была на самом деле, а не все приснилось…
Зоренфелл поднял свою голову и увидел спящую глубоким сном маму. Даже в мире грез она оставалась прекрасной, непоколебимой и своевольной, сын это чувствовал. Из глаз снова невольно пошли слезы, Зоренфелл не мог это контролировать.
— Почему ты плачешь? — раздался голос в палате.
— Ты…
— Судьба, — подтвердила она свое присутствие. — Ты же сам меня пригласил.
— Значит ты мне все-таки не приснилась.
— Часто приглашаешь кого-то из своих снов в людской мир, мальчик?
— Не важно… — шмыгнул он, вытирая слезы. — Тебя кто-то может видеть помимо меня?
— Все, — дала Судьба краткий ответ.
— Понял, ладно… Дай мне немного времени прийти в себя.
— Ты испытываешь так называемую грусть?
— Да, черт возьми, и печаль в придачу. Знаешь, что меня больше всего раздражает в такой ситуации? — задал парень вопрос и не дожидаясь ответа продолжил: — Бессилие, когда я наделен такой нечестной возможностью обращать время вспять.
— Ошибаешься, это…
— Погоди, давай отложим разговор об этом на потом, хорошо?
Судьба утвердительно кивнула.
— Спасибо, — ответил Зоренфелл и выглянул из палаты. — Сестра! Быстрее!
— Что случилось? — прибежала в спешке девушка.
— Маме стало плохо!
И началась суета… Прибежали другие врачи, начали осматривать маму Зоренфелла, пытались привести в чувства, но все без толку. Трудно было за этим наблюдать, когда понимаешь, что ни один из их способов не сможет помочь. Вновь стали всплывать знакомые вопросы, но мысли о них испарялись, когда он осознавал, что сидит рядом с самой Судьбой в детском обличье.
Она приняла вид девчонки лет десяти, в небесно-голубом пышном сарафане с легкой летней шляпкой на голове. Лицо стало более человеческим на вид: серо-серебряный цвет глаз с пышными ресницами, маленький носик и слегка пухленькие детские губки. Волосы слегка укоротились, но и даже так их объем поражал, так как длиной они оказались до бедер, да и оттенок сменился с пустого тусклого на светло-желтый, сравнимо с солнышком.
«Её наряд отдалённо напоминает то, что надевала Мария… Намеренно ли Судьба это сделала или нет? — задался юноша вопросом. — Блин, нужно дать ей более человеческое имя, иначе меня в дурку сдадут, назови я при ком-то её Судьбой. А может и того хуже, полиция заинтересуется моей темной персоной…»
Через полчаса после пробуждения Зоренфелла прилетел с работы и папа. Он запыхался, видно, что очень торопился. Взгляд был беспокойным и беглым.
«Так вот каким я был со стороны…» — осознал юноша.
После недолгой беседы с врачами, они сказали ему, что его жена впала в коматозное состояние на неопределенный срок, однако состояние стабильное, перепадов температуры тела не наблюдается, но пульс замедлился. Врачи не стали ничего говорить Зоренфеллу, посчитав, наверное, что он ничего не поймет. Тем не менее этот вопрос меньше всего беспокоил парня, ведь он следил за своим папой, который и места себе не находил.
«Как долго папа приходил в себя после известия о случившемся с мамой, прежде чем позвонил мне?» — задумался Зоренфелл.
— К-как ты? — задал вопрос дрожащим голосом отец.
— Паршиво, — честно ответил он. — Я только приехал навестить маму и…
— Почему не предупредил?
— Думал к тебе на работу зайти после посещения, встретиться да поговорить.
— Что ж, ладно… — в растерянности пребывал папа, не находя себе места и не зная, что теперь делать.
— Пап, успокойся, всё будет хорошо, — решил Зоренфелл пересилить себя ради успокоения близкого, — ты же и сам знаешь, что наша мама сильнее кого бы то ни было, она точно справится с этим и вернется к нам.
— Да, — выдохнул он, — ты прав, ты прав… Дать ключи от квартиры? Я хочу здесь еще побыть некоторое время…
— Не стоит, я зайду к другу ненадолго и вернусь. Можешь позвонить в школу и сказать, что меня не будет с неделю?
— Что-то… — хотел было спросить отец, но с пониманием ответил: — Хорошо, только не запускай свою учебу, она бы не хотела такого допустить.
— Спасибо, пап.
— Погоди, а кто это? — обратил он внимание на Судьбу.
Он, кстати, первый из всех тех людей, что здесь прошарахались, который обратил на неё какое-либо внимание.
— Селлина, я приглядываю за ней, — соврал Зоренфелл.
— А все ли нормально, что она здесь с тобой?
— Да, все хорошо, не стоит волноваться.
— Будь осторожен по пути домой, уже вечереет… — произнес папа, а сам не мог отвести взгляда от мамы.
Зоренфеллу нечего было ответить, поэтому он просто с пониманием похлопал отца по плечу и безмолвно ушел вместе с Судьбой.
Парень знаком с этим временем суток, когда яркий день убегает с нашего неба, а густая, темная и нежная ночь накрывает всех людей звездным покрывалом. Он испытывал чувство ностальгии, поскольку именно в похожую погоду и в примерно то же время суток он вышел из больницы несколько лет назад и начал дебоширить на «улицах».
— Мальчик, почему вокруг твоей матери было так много других людей? — задалась вопросом Судьба.
— Ты еще не поняла, что жизнь имеет куда больший вес, чем ты себе представляешь? Это тебе не на древо жизни смотреть, здесь все по-настоящему, так, как мы видим наш жестокий мир.
— Почему он жестокий? Разве не природа подарила людям жизнь? Разве не она одаривает человечество всеми благами? Кто есть жестокий, так это вы — люди.
— Во-первых, «жестокий мир» имеется в виду не буквально планета, а те проблемы, с которыми встречается человек, иначе говоря судебные хитросплетения; во-вторых, на счет людей я с тобой полностью согласен, но с одной помаркой — не все люди столь низки, чтобы губить природу, пусть и пользуется благами абсолютное большинство.
— Не я делаю установки на чью-либо жизнь, моя задача следить за каждым древом, чтобы оно не допускало ошибок, подобной твоему случаю.
— Ну, вот он
