Следом наступила очередь Пьера. Тот исторг из себя количество воды, которого хватило бы на внушительный глоток, да так и замер на четвереньках, глядя поверх водорослевого покрова, туда, где виднелось тусклое желтое пятнышко.
– Вот черт, – пробормотал он. – Мы фонарик забыли.
– Лично я возвращаться за ним не собираюсь.
– Вам удалось вытащить черный шар?
– Нет, Молл, – покачал я головой. – Он такой тяжелый, что мы и вчетвером бы с ним не справились. Да и вдесятером тоже. Там-то, кстати, на нас и напали. Этот план изначально был бредовым. И о чем мы только думали?
– Тогда пошли отсюда, – сказала она. – Я не хочу сидеть и ждать, когда отсюда вылезет очередной монстр.
Мы поплелись обратно, но, едва свернули из узкого туннеля в коридор, как раздался вой – долгий, скорбный, пронзительный вой, рассыпающийся на несколько нот.
– Чтоб тебя, – устало произнес Кен. – Это волк, да?
– Нет, – ответил я. – Это два волка.
– И куда мы теперь?
– В большую залу.
– Но воют именно в большой зале, Нолан.
– Возможно. Или в одном из туннелей. Не знаю, как ты, а я не хочу оказаться в ловушке, не имея путей отступления. Да еще и в том самом коридоре, куда вот-вот нагрянут неведомые твари покрупнее волков.
– Убедил. Ну что, тогда идем – и шумим так, как будто мы сами большие и опасные.
Я включил телефон, поднял его над головой, и мы двинулись вперед, громко разговаривая, то и дело кашляя и производя массу других бессмысленных звуков. У проема мы немного подождали, но, поскольку не увидели и не услышали ничего подозрительного, прошли в центр комнаты.
– Господи боже ты мой, – прошептала вдруг Молли, отворачиваясь.
Как выяснилось, наше возвращение кое-кого спугнуло, не позволив им закончить начатое. Мы с Кеном задержались, глядя на то, что осталось от Джеммы. Но ненадолго.
– Твари проголодались.
Несмотря на риск очутиться в западне, мы направились к шару. Нам хотелось быть ближе к выходу, пусть даже мы и не могли им воспользоваться. Мысль о том, что вы заперты в компании каких-то непонятных существ, сама по себе уже нервирует и выбивает из колеи, но это еще полбеды. Самое ужасное – знать, что эти существа, мучимые голодом, отправятся на поиски пропитания.
Но голод мучил не их одних. Мы съели последние два батончика и запили их остатками воды. И на сей раз никто не предложил съесть и выпить только половину порции. Можно было бы делить эти ничтожные запасы до бесконечности, поглощая в итоге по крошке в день и поддерживая себя воспоминаниями о пище, но – смысл? Нам нужны были силы.
Поэтому мы не стали ничего делить.
И съели все подчистую.
Глава 44
Конечно, нам было страшно. Однако организм человека устроен таким образом, что в экстренных ситуациях – когда, к примеру, становится невозможным удовлетворять базовые потребности – срабатывает защитный механизм: ставни захлопываются, свет выключается и вся система переходит в режим экономии ресурсов.
Все, кроме меня, заснули. Или пребывали в обморочном состоянии, когда сознание, отключившись от внешнего мира, погружается в само себя. Разница между сном и бодрствованием постепенно стиралась, как и ощущение времени. Когда я взглянул на экран телефона, чтобы узнать который час, и увидел «9:43», то цифры выглядели так, словно кто-то начертил их, плохо представляя себе, как вообще должны выглядеть цифры.
Следить за ходом времени представлялось сложным не только из-за темноты или из-за отсутствия у нас распорядка дня как такового. Это место, возраст которого наш разум был не способен даже вообразить, дышало вечностью. А сколько здесь пробыли мы? Двадцать четыре часа? Тридцать шесть? Смешно, если подумать. Сколько бы мы здесь ни продержались, по меркам этих древних стен нас все равно что и не было никогда.
Осознание этого факта никак не способствовало бодрости моего духа, поэтому я расслабился, пустив мыслительный процесс на самотек. Последний раз я сидел здесь, точно так же прислонившись спиной к этому камню, когда разговаривал с Фезер. Если, конечно, это ее настоящее имя, в чем я уже не был уверен. Как и во всем остальном, что касалось Фезер, начиная с ее внешнего вида – кстати, слишком уж досконально продуманного, от конопляных туфель до анкха на шее, – и заканчивая словами о том, что я в состоянии разгадать все загадки, стоит лишь пораскинуть мозгами.
Чтобы не заснуть, я с силой сжимал и разжимал веки и широко раскрывал рот. Должен же кто-то нести караул. Ведь, судя по недоеденным останкам Джеммы, на которые мы наткнулись в зале, местные обитатели скоро достаточно проголодаются, для того чтобы рассмотреть в качестве обеда нас, даже если мы будем сопротивляться. Пусть «сопротивляться» – и слишком громкое слово, но крепкий сон – откровенно провальная тактика обороны. А если я был прав и мы слышали не одного волка, а двух, то вполне возможно, что и остальных тварей тут тоже по паре…
Стоп.
Мысль, до этого плавно путешествующая по моему сознанию, вдруг резко замерла на месте. Скорее всего, я уже наполовину спал, учитывая, что образы проносились перед моим внутренним взором, подобно пейзажам, мелькающим за окнами машины.
Однако часть меня бодрствовала, она-то и заострила мое внимание на самом значимом из тех образов.
«Здесь спрятано нечто воистину колоссальное. Считай, что мы обнаружили Ноев ковчег».
Разве Фезер не это говорила? Да-да, именно это. Мы уже несколько раз упоминали ковчег за последние пару дней, поэтому я попросту не заострил на этом внимание. Оказывается, это была подсказка.
Я сел прямо, чувствуя, что в сон меня больше не клонит.
Ну конечно, ковчег – тот самый, в который Ной привел по две особи каждого вида.
Но какая связь между ковчегом и тем, что здесь творится?
А что, если…
Я осознавал, что ступаю на скользкий и неблагодарный путь догадок, лишенных какого бы то ни было научного обоснования, на путь, который еще совсем недавно высмеивала Джемма и который, в случае неосторожности, может завести в дремучую чащобу абсурдных умозаключений из разряда «отсюда следует, что дважды два, вероятнее всего, равняется семи». Ну да попробовать все равно стоило.
А что, если… на самом деле все так и было?
Вдруг когда-то давно древние люди наткнулись на нечто подобное и случайно запустили такой же процесс творения? И рисунки, которыми расписаны стены пещеры, рассказывают именно об этом?
То есть все было наоборот: вместо того чтобы войти в ковчег – твари начали выходить из него!
Возможно, то же самое произошло и на Среднем Востоке (Фезер ведь упоминала, что таких мест несколько), и это событие настолько потрясло умы людей (даже тех, в чьей концепции мироздания преобладало чудесное, а не научное), что было запечатлено в мифологической памяти народов, а затем,
