– И еще это значит, что есть другой выход, – подхватил я. – Возможно.
– Это лучшая версия, которая есть у нас на данный момент. – Кен поднялся на ноги, но пошатнулся, и его отбросило к стене, словно он был мертвецки пьян. Он попытался выпрямиться, однако его снова качнуло и на этот раз так сильно, что бедняга упал. – Вот дерьмо!
Он беспомощно копошился на полу, словно дряхлый старик, пытаясь встать.
Мы с Пьером поспешили на помощь. Но едва мы наклонились над ним, как нас самих занесло в сторону и мы оба снопами повалились на землю.
Зрелище было бы уморительным, не будь оно таким печальным.
Наконец мы кое-как встали. Я и Пьер протянули руку Молли, которая все это время сидела с вытаращенными глазами, и помогли ей осторожно подняться.
– Если мы и правда собираемся это сделать, – сказала она, – действовать нужно поскорее.
– Нет, – ответил Кен. Он снова был похож на самого себя, вот только выглядел измученным и бледным. – Действовать нужно прямо сейчас.
И тут где-то далеко – однако уже ближе, чем в предыдущий раз, – раздалось рычание, переходящее в заупокойный вой.
– Или даже еще быстрее, – добавил он.
Глава 47
На этот раз в комнате было еще теплее, а уж запах… Представьте себе зловоние, которое исходит от дохлой звериной туши, несколько дней пролежавшей на солнце, и усильте его в своем воображении в тысячу раз. Этот густой смрад набросился на нас, словно изголодавшееся существо: разъедал глаза, пробирался во внутренности, вызывая приступы судорожного, буквально выворачивающего наизнанку кашля.
Пьер тем не менее отважился пройти несколько ярдов по мерзкой жиже, после чего вернулся к проему, где мы его ждали.
– Раньше она была гуще.
– Думаешь?
– Определенно, – кивнул он. – В прошлый раз напоминала мед, а теперь не такая вязкая.
– Но все равно – не вода, – сказал Кен. – К тому же мы не знаем, насколько здесь глубоко.
– Отсюда до расщелины всего-то ярдов тридцать, – возразил я. – Проплыть такое расстояние не проблема.
– Как знать.
– Говорю тебе, мы сможем.
– Слушай, – пробормотал Кен, – я плавать не умею, понял?
– Ты шутишь?
– Я, в отличие от тебя, дитя Калифорнии, рос в Лондоне семидесятых. И вообще, на суше лучше. В свое время это даже рыбы поняли. Им осточертело мерзнуть в Северном море, поэтому они вылезли на сушу погреться на солнышке и решили остаться, положив тем самым начало новому этапу эволюции. Если только, – добавил он, – эволюция и правда имела место. Что, в свете последних событий, кажется сомнительным. Проклятье, вот же я влип!
– Не так все страшно, – подбодрил я Кена. – Мы тебе поможем переплыть.
– Интересно, как?
– Как при буксировке утопающего, – пояснил Пьер. – Я поплыву на спине, обхватив тебя за корпус.
– Этого еще не хватало.
– Так и сделаем, – решительно кивнул Пьер. – Вот что, подождите меня пару минут. – И с этими словами он направился в сторону главного зала.
– Ты куда?
– За дисками.
– За какими еще дисками?
– Надо забрать жесткие диски, на которые я скинул все, что здесь наснимал. Без них я никуда не пойду.
– Хорошо, но, черт возьми, Пьер, мы ведь это уже обсуждали, – сказал я. – Держимся вместе!
Откровенно говоря, помимо всего прочего, нам еще очень хотелось поскорее сбежать от зловония… Так что пойти с Пьером представлялось весьма благоразумным.
Однако, как выяснилось впоследствии, кое-чего мы не учли.
При взгляде на тело Джеммы мгновенно стало ясно, что здесь снова кто-то побывал.
Я пошарил в своем рюкзаке, но не нашел ничего, что могло бы нам пригодиться. Ревизия рюкзаков Молли и Кена показала то же самое. Вот и хорошо: лишний груз нам сейчас ни к чему. Мы быстро переложили диски в сумку Пьера.
– Эти штуки боятся воды?
– Вообще, да. Я поплыву первым, буду держать рюкзак над головой, а потом заброшу его в расщелину. Заодно оценю состояние жидкости и проверю, нет ли чего на дне.
– Чего, например? – занервничала Молли.
– Пирамид. Они есть почти во всех комнатах, – ответил Пьер. – И нагреваются. Может, из-за них эта дрянь и потекла. Мы же не хотим запнуться о пирамиду, да еще и раскаленную.
– Верно, молодец, – сказал я. – Давай-ка переложим к тебе и телефоны.
Не успели мы закончить, как снова раздался этот звук – тот же, что мы слышали в течение последнего получаса, только значительно более громкий. Исходил он из коридора, ведущего к первому бассейну. Это был протяжный рык, в котором проступали странные, свистящие ноты.
И ничего хорошего он не предвещал. Даже если бы мы сейчас стояли посреди залитой солнцем лужайки, а не были заперты в древней ловушке глубоко под землей, окруженные угольно-черной тьмой, он все равно бы не предвещал ничего хорошего.
– Господи, это еще что? – прошептала Молли.
– Не знаю. Но точно не волки. Звук слишком низкий и громкий. Так рычит кто-то очень крупный. И я, если честно, не горю желанием узнать, кто именно.
Едва я договорил, как точно такое же рычание донеслось из другого коридора.
– Их двое, – тихо сказал Кен. – И они выслеживают добычу – то есть нас. Пошли отсюда. Быстро.
Мы втроем – Молли, Кен и я – стояли в коридоре перед входом в зловонную комнату. Сначала мы устроили краткое совещание, на котором шепотом обсуждался вопрос: плыть голышом или в одежде? В первом случае вещи не пропитаются смрадной жижей. Но зато во втором будет хоть какой-то барьер между кожей и этой мерзостью. В итоге единогласно сошлись на втором варианте, рассудив, что, если даже мы переплывем на ту сторону в чем мать родила, все равно придется чем-то вытирать грязь с тела. То есть одежда в любом случае запачкается.
Молли вскинула камеру на плечо. Белый луч пронзил темноту, осветив Пьеру путь до самой расщелины.
– Будь осторожен, – сказал Кен. – А если там в глубине что-то начнет шевелиться – сразу назад.
Пьер кивнул и поднял рюкзак над головой.
– Пока так же вязко, – сообщил он, когда уровень жижи поднялся выше его коленей. – Правда… – Он резко замолк и рыгнул, не сдержав рвотного позыва. – Черт, ну и вонь!
Но все равно продолжил брести вперед. Глубина быстро увеличивалась: через минуту жидкость была ему по пояс, совсем скоро – по грудь, и теперь он кашлял и рыгал, уже не переставая.
– Так, – сказал Пьер, когда до расщелины оставалась примерно половина пути. – Становится слишком глубоко. Придется плыть.
Он пошел дальше, в одной руке держа рюкзак, а другую опустив в жижу, и почти сразу же нам стало ясно, что ноги нашего друга больше не касаются дна: над поверхностью виднелась лишь его голова, а рукой он помогал себе, как веслом, с трудом продираясь сквозь толщу вонючей смолы.
– Думаешь, у нас и правда получится? – спросила меня Молли. – Я
