— О, с этим я и сам прекрасно справлюсь, — добродушно заверил его Ёширо. — Однако подобного желания покуда не испытываю. Даже наоборот. Ты занимаешь во дворце не так уж много места, приносишь некоторую пользу, из тебя порой выходит неплохой собеседник… не вижу причин, чтобы прогонять тебя. Кроме одной единственной, схожей с обоюдоострым клинком — я не доверяю тебе, ты не доверяешь мне… нам.
— Мои тайны не имеют ровным счетом никакого отношения к тому, что творится здесь, — быстро, но уже гораздо спокойнее выговорил Гай. — Все неприятности моей жизни случились давно и за сотни лиг отсюда.
— Я преодолел куда большее расстояние, добираясь в Тридевятое царство из Нихона — и тем не менее, мои секреты в своем преследовании были настойчивей голодной волчьей стаи, — покачал головой Кириамэ. Тонкие цепочки на острых навершиях шпилек еле слышно звякнули. — Знаешь, что однажды сказал мне Пересвет, когда я пытался уклониться от его вопросов расплывчатыми «Это было давно и далеко»? Что расстояние и время не имеют значения, ибо каждый из нас несет в своей душе…
— Свой кусочек тьмы, — завершил фразу Гардиано. Ромей выглядел не сбитым с толку, но крепко озадаченным. — Знаешь, есть такая игра… вопросы и ответы. Собеседники задают друг другу вопросы, частенько неприятные и откровенные, условившись не лгать. Однако тот, кто промолчит в ответ — выпивает кубок.
— Я так и не привык к винам из сока виноградной лозы, — признался Ёширо. — И мне более знакома иная разновидность этой игры — тайна за тайну. Рискнешь доверить хранимый за душой секрет? Взамен я открою свой.
— Начинай, — с нездоровым азартом в голосе без колебаний предложил Гай.
Нихонский принц призадумался, ибо тайн в его жизни успело накопиться — как сокровищ в подвалах скупого и прижимистого ростовщика. Некоторым из секретов лучше навсегда оставаться погребенными… но некоторыми можно пожертвовать ради благой цели.
— У меня есть старший брат, Мисомото. Нынче, когда наш отец скончался, он правит империей, — нараспев произнес Кириамэ. — У брата трое детей, наследников трона, священного меча и нефритового зерцала. Их родная и законная мать — императрица, но принцы и принцесса взросли от моего семени, ибо брат неспособен к продолжению рода. Бездетный император вызывает у подданных изрядные сомнения в том, что по праву владеет Небесным мандатом…
— И, конечно, ты по-братски оказал услугу, — понимающе осклабился Гай. — Только не сочти за оскорбление и не хватайся за меч. Ваши дети хотя бы королевской крови, а не пригуляны ради насущной необходимости невесть от кого на стороне и не позаимствованы у брюхатой служанки. Эй, а она красивая, эта ваша императрица, одна жена на двоих братьев?
— Твоя очередь, — строго напомнил Ёширо, пресекая пустопорожние рассуждения.
— Я… — Гардиано сбился и умолк, отводя взгляд. Кириамэ терпеливо выжидал, уподобясь лазутчику в засаде. — Я… ай, ладно, кому в здешней глухомани есть дело до того, что стряслось в далеком Ромусе! Или ты немедля снарядишь гонца в Совет мудрых, отписав им о моем чистосердечном признании, сделанном в здравом уме и трезвой памяти? Хорошо, вот тебе маленький грязный секрет. Я прикончил супруга моей дамы, Ченчи Борха, — с вызовом бросил ромей. — Отравил на званом ужине… стой, ты ведь понятия не имеешь, кто был таков старый Скорцени?
— Не столь давно мне и царевичу довелось выслушать историю о вольных нравах города Ромуса, о старом муже и его юной жене, а также о том, какие отношения связывали одного молодого стихотворца с семейством Борха, — сдержанно перечислил Кириамэ. — Сия занимательная повесть не повергла меня в безграничное удивление. Ничто не ново под солнцем и луной, в Нихоне и Кадае случалось подобное. Иногда отравителям везло и их не могли уличить. Иногда — нет, и тогда закон говорил свое веское слово. Мне любопытна цель, ради которой ты это совершил. Не мог же ты всерьез рассчитывать на благосклонность дамы? Прости за откровенность, но вы принадлежали к слишком разным кругам общества. О браке меж вами не могло идти и речи.
— А это уже другая история, — коварно ухмыльнулся ромей и пощелкал пальцами. В точности алчный купец, напоминающий покупателю о том, что пришла пора расплачиваться за покупку.
Или Гардиано клюнул на приманку откровенности, или прозревает меня насквозь, но охотно подыгрывает, рассудил Ёширо. Итак, мы имеем дело с не просто с сочинителем, но вдобавок отравителем. Просто прелестно. С другой стороны, на моем счету имеется немало загубленных душ, и кто я такой, чтобы судить? Я хочу знать. Чтобы насытить свое любопытство, я должен предложить в обмен тайну. Секрет, который не откроешь первому встречному, способный поразить чужое воображение. Богатое воображение, умеющее с легкостью додумывать недосказанное.
В сокровищнице Ёширо Кириамэ хранилась такая тайна.
— Я умер, — просто сказал нихонский принц. — Почти четыре года тому, в Кадае. Меня убили, так уж вышло. Тело сожгли на костре. С барабанным боем, выстроенными войсками под развевающимися знаменами, и скорбящей толпой, потому как я все-таки один из многочисленных внуков правителя Кадая. Говорят, внушительная была церемония. Жаль, по понятными причинам я ее не видел.
Он заметил, каким настороженно-недоверчивым и вместе с тем потрясенным огнем вспыхнули темные глаза ромея. Как он подался вперед, в точности гончий пес на теплом следе добычи. Лихорадочно пытаясь увязать одно с другим, видимое с услышанным, торопливо строя и отвергая предположения.
— Пересвет твердо вознамерился умереть вместе со мной, но Ками-сама Кадая — боги-хранители по-вашему — рассудили иначе. Царевич мог дожить до глубокой старости, почти до столетия, но пригоршня его будущих долгих лет была пожертвована мне. Я живу взаймы, на одолженные Пересветом года, — и, не давая собеседнику опомниться, Ёширо повторил вопрос: — Зачем ты убил мужа своей подруги?
— Из-за его богатства, — малость растерянно, словно услышав себя со стороны, промолвил Гардиано. — После внезапной кончины право распоряжаться имуществом покойного перешло бы в руки вдовы, то есть Ченчи. Если б не гонор и самоуверенность Борха, все бы удалось. Я говорил им. Предупреждал, но они ничего не желали слушать. Борха заблуждались, полагая, что уже правят Ромусом. Они доверились не тем людям, и замыслы пошли прахом, — он судорожно втянул воздух сквозь зубы. Какая-то часть рассудка требовала заткнуться и немедля бежать прочь, но Гай слишком долго молчал и убегал. — Раз ты
