— То есть, попаданок сразу превращали в любовниц?
— Все верно, — подтвердила Лиамина.
Я пыталась было высказать свое возмущение по этому поводу. Но тут вспомнила, что сейчас ситуация в разы хуже. Девушки уже не просто любовницы. Они сразу попадают в дома лайи и вряд ли их там ожидает что-то хорошее.
— Сын и наследник Элторинесса пошел дальше. На одном балу он увидел любовницу главного советника отца и возжелал ее. Но так просто отобрать понравившуюся девицу не мог. Потому он приказал создать дома лайи и всех попаданок заселить в них. До этого было несколько покушений, в которых обвинили девушек не из нашего мира.
— И принц получил ту попаданку. Я права?
— Не только он. Мужчина, обозленный многочисленными отказами. Можешь себе представить. К тому же, он с самого детства привык к вседозволенности. Мать умерла при родах. Отец во всем потакал единственному наследнику.
— И девушек так просто заставили? И никто не заступился?
— Аристократы были рады в большинстве. Вместо одной любовницы из другого мира у них теперь появился выбор. И никто не вправе отказать. Кто не был согласен, отправился на границу.
— А магини? Как быть с теми, кого определяют в академию на обучение? Они тоже… общедоступны?
Мне было неприятно говорить об этом. Но нужно выяснить правду. Понять, в какой мир я попала. И как мне повезло, что Линария решила назвать меня своей сестрой. Я под защитой рода Тарагас. Меня никто не тронет без моего на то согласия. Но как же страшно то, что происходит с другими.
— Нет. Они особенные. Изучают магию пятьдесят лет. Дают столько клятв и обязательств, что о личной жизни не идет и речи.
— Никаких отношений? — поняла я.
— Да. Иначе — сразу в дом лайи. И такие случаи были. Магию девушек блокировали. Выжигали на теле татуировку и все, доступа к источнику нет.
— Все это очень страшно, — заметила я.
— Для нас это обыденность, — ответила девушка.
— А ты что думаешь по этому поводу? — почему-то спросила я Лиамину.
— Моя мать была попаданкой. Она пыталась найти способ уничтожить призыв, оставленный еще Элторинессом. Считала, что это рабство, то, как у нас поступают с попаданками.
— Ты тоже так думаешь? — спросила, глядя девушке прямо в глаза.
— Я не хочу вмешиваться, — ответила леди, отворачиваясь.
Значит, вмешиваться есть во что. Как и имеется, о чем подумать. Я знала, что ситуация с попаданками не из лучших. Но не догадывалась, насколько все серьезно.
— И ты не вникай особо во все это. Ты не одна из них. Защита рода дает многое. Не рискуй этим, как моя мать.
По щеке Лиамины прокатилась слеза. Но девушка ее смахнула и добавила:
— Она приникла в покои монарха и устроила пожар. Сама исчезла, но призывную руну так и не уничтожила. Не нашла, скорее всего. Если бы нашла, ни одна попаданка больше не появилась бы в нашем мире.
Я нашла дневник матушки. У нее в том мире остались маленькие дети, близнецы. В дневнике, вообще, много разных выводов и даже исследований. Есть зарисовки нужной руны.
Этими словами Лиамина словно подбивала меня на что-то. Сначала предупреждает не рисковать своим будущим. А затем следуют подобные намеки. Проверка?
— Мама считала, что те попаданки, которые не помнили о прошлой жизни, в своем мире умирали. А она помнила. И грустила. Мне было десять, когда она не вернулась из дворца. А тем детям едва по полгода исполнилось, когда мама здесь появилась.
Она считала, что вернется в то время, из которого пришла. В то же мгновение. Отец забрал ее из дома лайи, а она бросила его. И меня.
Я не знала, что на это сказать. Но просить дневник матери Лиамины не планировала. По крайней мере, не сейчас, когда все это так похоже на проверку. Но рассказ леди меня зацепил. Если все так и есть на самом деле, я не могу просто взять и забыть об этом.
Не могу и не хочу. Я ведь тоже могла быть на месте тех девушек, которым просто не оставили выбора. Но мне помогли. А я? Смогу ли я кому-нибудь помочь? (1bd23)
Вот он, выбор, от которого так много зависит. Мое будущее. И будущее многих девушек, таких же, как я. Вот только у меня есть выбор. Они же его лишены. Смогу ли я закрыть глаза на то, что узнала? Нет, очевидно, что нет. Просто ранее я не заостряла внимание на этих вопросах. Не понимала всей глубины проблемы. Не задумывалась особо о других. Мне повезло. А о других не думала.
Хватит ли у меня смелости и решительности попытаться что-то изменить?
Но, для начала, нужно проверить, правду ли говорит Лиамина. Только после этого уже что-то решать. Чувствуется в рассказе девушки какой-то обман. Будто она намеренно сгущает краски, чтобы повлиять на меня в плане эмоций, если уж артефакты защищают от влияния магии.
Глава 26
Лиамина оставила меня одну и ушла. Мне же нужно было подумать, потому я не спешила возвращаться. Услышанное не оставило меня равнодушной. Было сложно поверить в то, что девушка говорила правду. Но и не верить я не могла. Все совпадает. И то, что у попаданок нет выбора. И дома лайи, о них мне уже давно известно. И то, что именно туда пападают девушки из другого мира, если у них нет магии.
Узаконенное рабство, как назвала это мать Лиамины. И я с ней согласна. Боюсь представить, что было бы со мной, попади я в свое время в дом лайи. Это не жизнь. И такая судьба ожидает других девушек. А магини? Дар спасает от дома лайи. Но что взамен? Никакой личной жизни. Одни запреты и обязательства, закреплённые магическими клятвами. Оступишься — и ты в доме лайи с заблокированной магией, где любой может прийти и взять тебя.
Это ужасно. И страшно. Стоило об этом задуматься, как настроение, и так не самое лучшее, стремительно падало ниже некуда. Мысли о том, что я должна что-то предпринять, гнала от себя прочь. Но не получалось не думать об этом. В голове все звучали слова Лиамины о том, что, если уничтожить руну, то больше ни одна попаданка не окажется в этом мире. Без права выбора. В роли, практически, рабыни. И не важно, в доме лайи или в академии. И там, и там, если я правильно понимаю, никакой свободы и перспектив.
— Леди Ева! — окликнул меня смутно знакомый голос, отвлекая от гнетущих мыслей.
Остановилась и поняла, что я ушла довольно далеко. Тропинка узкая, навстречу движется принц. Не
