– Целебные мои потроха! – выдохнул Фрюж и неожиданно истерически засмеялся. Сказалась чисто нервная реакция на стрессовую ситуацию.
– Так что мы теперь квиты, и претензий к тебе я больше не имею, – сообщил конь Фрюжу деловым тоном, не обращая внимания на его смешки. – То же касается и остального. Ты так удачно со спины моей съехал, что сам собой все и прибрал. За собой – сам собой. Вот так. Прости за каламбур.
– Ух ты! – выдохнул Фрюж и, изогнувшись, целенаправленно осмотрел себя со всех сторон. Кое-что было не так, как должно было быть. – Скажи еще спасибо, что живой, – продекламировал он пришедшее на ум.
– Да уж, – поддакнул конь.
– Ладно, – подвел черту Фрюж, – придет время – помоюсь.
– Что ты сделаешь?
– Помоюсь. В смысле водой. Ах да, ты не знаешь, что такое вода… Ладно, как-нибудь свожу тебя к реке. Когда все закончится… Знаю я одно местечко…
– Про меня не забудь, хозяин, – подал голос Полуночный пес и ткнулся носом в ладонь Фрюжа. Нос его оказался теплым и сухим.
Фрюж погладил, прижимая к себе, его голову, большую и тяжелую, со свисающими шторками губ, потрепал за холку.
– Тебя я не забуду, – пообещал он. – Как можно…
И, прерывая расслабляющий момент, подвел черту:
– Ладно, пора…
Возникло и не отпускало стойкое ощущение, что на этот раз он таки сжег все мосты. И все же, кто бы что ни думал, сам он собирался вернуться обратно, поэтому преодолел слабость в ногах и сделал требуемое количество шагов до пещеры.
Из узкого лаза тянуло холодом и тонким тоскливым ужасом. Ощущение ужаса было преобладающим до такой степени, что отбивало даже малейшую, даже извращенную охоту лезть туда. Недаром же принципы, спровадив в пещеру собственные кошмары, никогда больше ее не посещали. Ну а ему вот понадобилось. Можно сказать – приспичило.
Лис протянул вперед себя Огненный цветок и осветил вход.
Узкий коридор уходил в темноту, словно в густую тяжелую воду. Стены и пол его, как и все вокруг, были сложены из черного, поглощающего свет камня. Положение спасали неизвестные вкрапления в однородное, в общем, каменное тело, тут и там отвечавшие на свет папоротника искрением. Такой себе каменный люрекс.
– Все на месте, хозяин, – доложил пес. – Все – как ты оставил в прошлый раз. Я проследил. Никто не входил, никто не выходил.
– Не сомневаюсь. Кому это надо? – отреагировал Фрюж. – И все равно спасибо за службу. Ну, я первый, ты за мной. Корзинку захвати. – Он указал псу на валявшееся слева от входа, оставленное им самим лукошко, самое обыкновенное, из ивовой лозы.
Дождавшись, когда пес возьмет корзинку за ручку в зубы, он опустился на колени и пополз вперед. Ему подумалось, что все в этой истории повторяется по кругу и много раз – вот опять лаз, подземелье и темнота впереди. Какой-то фарс, честное слово. Не хватало еще, чтобы снова появилась Нерта и завалила его здесь к чертовой матери. Но тогда фарс неминуемо превратится в трагедию, для него во всяком случае. Но ведь не время, он еще не сделал дела. Как говорится, не выкурил свою последнюю сигарету. Кроме того, он знал, что лаз ненадолго, что скоро он вольется в огромный зал. Так и произошло.
Когда выхватываемый из темноты светом Огненного цветка черный потолок стремительно ушел ввысь и там потерялся, Фрюж поднялся. Сзади под коленки толкнул его лукошком пес.
– Тсс! – предупредил его Фрюж. – Осторожно.
Подняв свой светоч над головой, он окинул взглядом пещеру.
Она была огромна. Начинаясь у его ног, уходила далеко и глубоко в гору, занимая под ней едва ли не все пространство. Света, источаемого Цветком, не хватало, чтобы осветить ее всю, и там, куда лучи не пробивались, клубилась и словно закручивалась огромной вихревой воронкой тьма. В ней прятались, скрывались до поры ужасы. Они давно бы уже набросились и растерзали непрошеных гостей, но Фрюж знал, что они будут оставаться в глубине, в дальних пределах и не нападут до тех пор, пока горит в его руке цвет папоротника. Таким волшебным свойством обладал сей Цветок – успокаивать и завораживать смерть, обитающую в этой пещере. Он являлся, по сути, волшебным ключиком, отпиравшим пещеру и позволявшим проникнуть к ее тайнам. Надо сказать, что никому из обитателей пещеры это не нравилось, но и поделать они ничего не могли, потому что таким был закон.
Ну и в свою очередь Огненный цветок будет гореть и светить до тех пор, пока Фрюж не выпустит его из рук. Такая, если хотите, круговая порука и взаимозависимость. Это разумно – питать энергией того, кто оберегает и сохраняет твою жизнь.
«Ну вот оно, место, где может случиться все, но где никогда ничего не случается», – вспомнились ему слова из пророчества Нины Филипповны.
Про Цветок, да, собственно, и про пещеру с ее содержимым Фрюж узнал от Воды и задолго до рассказа гадалки.
Та река, о которой он рассказывал Лунному коню…
Однажды, дело было ночью, он сидел на ее берегу, убаюканный мерным, несмолкаемым плеском воды, под который легко, сами собой подстроились его собственные мечты и фантазии. Завороженный, он наблюдал, как в смоляном зеркале вод то тонули, то всплывали на поверхность перепутавшие пространства и среды звезды, и вдруг в какой-то счастливый момент осознал, что ему понятны слова этой бесконечной песни.
Тихая песня вод была, конечно, о любви. О своей любви, запретной, казавшейся противоестественной всем осведомленным, противоречащей самим основам природы – любви Огня и Воды.
Он, конечно, не поверил поначалу, ибо никогда не думал о том, что принципы не безличные законы и стихии, а именно личности, те законы устанавливающие, у каждой из которых собственные и имя, и судьба. Но вот они проявились невзначай в песне реки, великие, с великой своей страстью и судьбой.
Небесный огонь – Кагуцути, его естество – страсть.
Вода – ундина, тайное ее имя Амимитль. Она вся – тихое чувство, способное, однако же, в одночасье превратиться в неостановимый, все обрушающий бурный поток страсти и затопить вселенную.
Между этими двумя вспыхнула любовная страсть, хотя, казалось, Огонь и Вода – что общего? Несовместимость! Но полыхнуло так, словно не Вода была причиной и основой, а бензин.
Противоестественность в смысле стихийной силы, противоположность по устремлению, по вектору, по чувству.
Однако начала в них были заложены правильные, мужское и женское, как и должно, как и определено от века.
Но природа! Она ведь знала, она усвоила правило, что вода всегда убивает пламя, и не могла от него уйти.
Не в силах противостоять влечению, они лишь попытались скрыть от мира свои отношения.
