На пещеру ту им указал Дух, который знал все, поскольку был всегда, всем, везде, и все на свете проницал. Тот Дух, кто есть причина всякого движения, кто наполняет души качествами и свойствами. Эфир, сын Нюкты – Ночи и Эреба – Мрака ночного, в ведении которого как раз и находилась пещера. В той пещере в кромешной темноте Эреб выращивал диковинные растения, полумеханические грибы-часы-цветы, имевшие по одному циферблату на каждую ножку. Грибы не терпели присутствия в пещере никого чужого и, когда были чем-то напуганы, поднимали ужасный трезвон.
Влюбленных они не боялись, может быть, потому, что те были все же принципами.
Когда Кагуцути и Амимитль встречались в пещере, в ней бушевало море огня, кружились огненные водовороты, били огненные струи, обрушивались огненные водопады.
Однако долго это буйство скрывать было невозможно, такая страсть неминуемо стала выплескиваться и проявляться во внешнем мире. Черные дыры вдруг повсеместно начали извергать из недр своих джеты света, темная материя обернулась светлой, реки и океаны принялись светиться по ночам, а огонь сделался ласковым, благодатным и перестал обжигать пальцы и лица. Сама суть вещей стала меняться повсюду, а это подрывало основы бытия.
Высочайшее вмешательство случилось незамедлительно. Огонь и Воду развели по разным углам и пределам, сделав так, чтобы впредь они никогда не смогли быть вместе. Вода с тех самых пор гасит любой огонь, остужает страсть, снимает возбуждение.
Но никто не смог запретить им все помнить и вспоминать о том, что было, что в мыслях продолжало быть между ними. И рассказывать о любви, большей чем целый мир, в своих песнях, понятных тем, кто умеет слушать.
Фрюж умел слушать.
Так он узнал про пещеру.
Однако место преступных встреч населили ужасами, чтобы впредь никто не мог им воспользоваться, даже войти в него безнаказанно. Каждый из принципов отослал в пещеру свой персональный ужас. Заодно, как говорится, и избавились.
Теперь даже Эреб опасался посещать этот храм запретной любви.
Под присмотром и под охраной ужасов в пещере росли похожие на цветы грибы-часы. Периодически, в определяемый логикой их внутреннего развития момент, они открывали крышечки своих головок и под малиновый перезвон миниатюрных гонгов выпускали на волю споры времени. Семена те поражали все миры, сверху донизу, в равной степени.
Про то, как войти в пещеру безопасно и так же беспрепятственно из нее выйти, Фрюж узнал из песни Огня. Огонь ведь тоже поет свои песни. О любовной страсти, о расцветающем во мраке ночи Огненном цветке.
Фрюж разобрал, о чем повествует песня Огня, понял дословно и буквально. Поэтому-то, решившись на похищение Базового принципа, он знал заранее, где сможет спрятать его надежно. Ведь Базовый принцип был сродни тем часам-луковицам, что росли в пещере, как шампиньоны.
Теперь, вот только теперь он вспомнил все окончательно. Или же ему в очередной раз все приснилось. Или было навеяно тем, той силой, что была озабочена состоянием его разума. Наконец, он в полной мере ощутил и осознал себя Фрюжем. Переход был не столь стремителен, но едва он начался, к нему быстро возвратилась память – его, прежняя. Он вспомнил все, что знал раньше.
Базовый принцип – это живой кристалл, в чьем прозрачном теле действует механизм с колесиками, пружинками и стрелками. Пока находился в пирамиде, он регулировал не только течение времени, но и порядок всей жизни Горнего мира. Сочетание механики с мудростью принципов неопределимое, неповторимое, непередаваемое словами.
Особые часы, которые он и спрятал в пещере часов. Очень удачно спрятал. Ведь найти их среди тысяч и тысяч таких же тикающих устройств совсем не просто. Да почти невозможно – если только вы не обладаете тонким чутьем, как Полуночный пес.
Базовый принцип – больше чем время. Базовый принцип – это судьба, возведенная в закон и реализованная средствами прецизионной механики, приводимой в действие магической спиралью. Или кто-то на самом деле думает, что жизнь можно запустить без хотя бы капельки волшебства?
Как только его не звали! Базовый принцип. Печать судьбы. Краеугольный камень. Основа основ. Святая святых. Тайна тайн. Седьмой принцип…
Хотя, если честно, седьмой принцип – это все же совсем, совсем другая история. Здесь смешано материальное и нематериальное.
Как оказалось, Фрюж похитил не только вещь, но и символ. Вещь олицетворяла собой символ, пряталась за него. Никто и не думал, что Базовый принцип – такая штука, которую можно украсть. В нормальной голове не могло зародиться такое злодейство. Но ведь не ему в голову первому пришла эта мысль, значит, не такой уж он злодей. Во всяком случае, никогда он не делал зла для того только, чтобы делать зло. Хотя, конечно, это не оправдание. Все надо вернуть на место. Как прежде, конечно, уже не будет, будет по-другому, хотя, быть может, и не хуже. Пусть все просто будет.
Так обрел он знание или нет? Какое знание ему нужно? Что есть знание вообще? Всякое ли знание стоит того, чтобы обладать им? А любовь – это знание? Она стоит ли тех мук, которыми обусловлено владение ею?
Когда он бросился с Башни невозврата и стал Веней Лисицыным, Дух, который наделяет души свойствами и качествами, населил его душу страхами, с которыми ему потом пришлось и жить, и страдать, и бороться.
Отец Духа, Эреб, тоже был наказан за содействие влюбленным – Звездой смерти наказан, которая стала восходить теперь в его Царстве Ночи, вынуждая прятаться от ее лучей по пещерам и горным расселинам и разлучая на это время с любимой женой его Нюктой. Это так унизительно.
Пес снова подтолкнул его сзади в ноги. Следовало поторапливаться. И то ведь в пещере, под завязку набитой хронометрами, не стоило терять время.
Подняв Огненный цветок выше над головой, чтобы лучше осветить пространство вокруг себя, Фрюж постарался сориентироваться и прикинуть направление движения. Это было нелегко, учитывая, что, говоря снова словами пророчества, времени в обычном понимании слова здесь не было, как не было и пространства. Здесь пространство перетекало во время, а время – обратно в пространство, и казалось оно то зеркалом, то рекой, а то и небом под ногами. Ему все же припомнилось, что Базовый принцип он оставил едва ли не в самом центре поляны. Туда и направился, с сомнением, между прочим, бормоча себе под нос что-то типа «Кто их знает, эти часы, может, они тут ползают в темноте, как тараканы. Или, вон, хороводы водят…» Проверить и узнать, как обстоят дела с повадками у обитателей
