«Emi! Emi!» – повторяют они. Меня, меня, меня. А может, это слово, обозначающее духа, искаженное криками. Может, если достаточно много их исцелится, то ксеноформ станет меньше. Но себя не обманешь.
Я знаю, что вместо исцеления я закладываю в этих людей их собственное уничтожение. Я – Тифозная Мэри, нулевой пациент, Всадник на бледном коне.
Возможно, человечество это заслужило.
Так вот, этот чувак, этот титан, Прометей, похищает огонь у богов и отдает его людям. Как его наказывают?
Приковывают к скале, и Зевс в облике орла каждый день клюет его печень. Поскольку Прометей – титан, печенка за ночь отрастает обратно, и орел сжирает ее по новой. Это продолжается веками, пока не приходит Геракл и не убивает этого гребаного орла – офигеть какой фрейдистский жест, учитывая, что Зевс – его папаша, но это не важно.
Я знал эту историю с юных лет.
Я думал о Шесане Уильямсе, пойманном в ловушку ксеносферы, где его пожирают пузырники, потом он возрождается, и его пожирают опять. Я явно имел в виду Прометея, изобретая эту казнь. Теперь, однако, меня терзает чувство вины.
Не мое это дело – осуществлять возмездие, и бросать первый камень, и все прочее дерьмо.
Я вижу его. Вижу пузырников, рвущих его нейроплоть, что еще больнее. Вижу текущую кровь. Вижу, как твари собачатся. В его живот погрузилась голова, выедающая внутренности. Он кричит, не переставая. Это не приносит мне удовлетворения.
В жопу. Я прогоняю пузырников.
Ничего не меняется.
Что?
Я пробую снова. Никакого эффекта. Думаю, образы, которые я оставил в голове у Шесана, были там так долго, что его мозг воспринял их как реальные. Если он думает, что они настоящие, мое вмешательство бесполезно. Замечательно. У меня не раз бывали хреновые идейки, и эта – прямо классика.
Пузырники замечают меня, и парочка отделяется от остальных, чтобы напасть. Я щелкаю клювом и издаю зловещий крик. Их это не пугает. Я выпускаю когти на передних и задних лапах и взмахиваю крыльями, чтобы набрать высоту. Они следуют за мной, но я лучше маневрирую. Я бью их, разрывая спинные газовые мешки. Один кусает меня за лапу. Я неправильно подошел к делу. Я стряхиваю его, взлетаю выше и бью крыльями, пока не поднимаю мощный ветер. Он уносит всех пузырников, оставляя только перепуганного Шесана Уильямса. Я спускаюсь и встаю перед его окровавленным ментальным образом. Он дрожит, но не убегает.
– Шесан Уильямс, ты узнаешь меня? – спрашиваю я.
Он качает головой, но потом задумывается.
– Ты трахаешься с моей женой, – говорит он.
Я бью его по лицу, но когти я уже втянул, поэтому не раню его. Уильямс падает на одно колено, потом встает. Я слышу шорох приближающихся пузырников. Они смелеют и окружают нас. – Заставь их исчезнуть, – говорю я.
– Я не могу.
– Можешь. Это все ты. Я к этому отношения не имею.
– Врешь.
– Хорошо. Оставайся тут, и пусть тебя жрут заживо снова и снова.
– Ты можешь забрать меня с собой? – спрашивает он голосом, полным надежды.
– Зависит от твоего тела, Шесан. Оно слишком повреждено. Если ты не выйдешь из комы, я тебе помочь не смогу. Тебе есть что передать семье?
Он на секунду задумывается.
– Скажи: мне жаль, что я причинял им боль. О выбранной жизни я не жалею. Видит Бог, они от этого только выиграли. Аминат от этого выиграла, а потом всадила мне нож в спину.
– Что ты имеешь в виду?
– Она тебе не сказала? – он начинает смеяться, а пузырники приближаются и начинают кусать его.
– Что не сказала?
– Она коп под прикрытием.
Двадцать четыре часа спустя я подаю рапорт Бадмосу, главе подотдела О45. Впервые с тех пор, как на них работаю, я набираю описание всего, что произошло: болезнь сенситивов, Молара, Полынь, Бола, ксеносфера, роль Утопия-сити и то, что рассказал Энтони. Где могу, вспоминаю дословно. Добавляю контекст и собственные догадки. Это лучшая работа, какую я только доверял бумаге. Я ожидаю, что она подтолкнет департамент к действию. Этого не случается.
Бадмос кивает, издает поощрительные звуки, означающие, что я молодец, и откладывает зашифрованный носитель в сторону. Я знаю, что его сдадут в архив и потеряют. Он предостерегает меня, чтобы я не делился своими впечатлениями больше ни с кем, и намекает, чтобы я не покидал город. Нет, я не могу увидеться с боссом, но мое сообщение передадут. Я скучаю по Феми. Я знаю, что если бы она была здесь, она устроила бы мне встречу напрямую. Эурохен, должно быть, слишком занят тем, что подлизывается к политикам.
Мне кажется, что им уже известно то, о чем я рассказал. Еще они не хотят, чтобы я участвовал в принятии решения. Они мне не доверяют. Они никогда полностью не доверяли сенситивам, но дело не только в этом. Во мне видят агента захватчиков из-за того, что я ношу в себе и что могу сделать. Мне не позволяют даже продолжить допрос. Глава подотдела слишком уж небрежно отмахивается от этого дела и от меня.
Аминат возвращается через неделю. Мой телефон получает запрос на отслеживание, и я вижу ее идентификатор. Я даю разрешение, и мое сердце колотится от ожидания и возмущения. Я сижу на крыше невысокого дома с видом на Йеманжу. Это заброшенный парк. Я только что закончил разговаривать по телефону, когда почувствовал запах ее духов.
– С кем разговаривал? – спрашивает она. – Новая подружка?
– Можно и так сказать. Я могу получить новую работу в Национальной научно-исследовательской лаборатории.
Она садится рядом, прижимается к моему плечу и смотрит на реку. Какой-то несчастный балбес пытается ловить рыбу в вязком потоке. Ничего он не поймает, кроме мутантов да болячек.
Аминат выглядит прекрасно, на ней узкие джинсы, демонстрирующие ее сильные ноги, но я чувствую в ней усталость, а ее левое запястье в гипсовой повязке.
– Ты в порядке?
– Да.
– Расскажешь, куда пропадала? – спрашиваю я.
Она качает головой.
– Ты меня все еще любишь?
Она кивает.
– Кто-то другой был?
Она легонько меня толкает. Я качаюсь обратно, словно маятник.
Мы сидим в вечернем свете, смотрим на глупого рыбачка и молча любим друг друга.
Глава тридцатая. Роузуотер: 2055
Возвращение к жизни кажется знакомым, и только спустя секунду я понимаю почему. Заглянув в голову Энтони, я получил его воспоминания, а он возвращался уже много раз. Я чувствую, как чужие клетки заменяют мои порванные кровеносные сосуды, восстанавливают поврежденное ударом сердце, скрепляют заново кости, сшивают мышцы, подкожные ткани и
