— Как я могу быть уверен, что ты отпустишь Марию?
— Никак. Но выбора нет. Вот твоё золото — все сто двадцать один килограмм, — он кивнул пилоту, и тот, закинув автомат за спину, начал выгружать деревянные ящики. — И в добавок пятьдесят килограммов на текущие расходы. Этого должно быть достаточно.
Пилот сложил на песке три одинаковых ящика, сел в кабину и запустил двигатели. Фил подошел на несколько шагов.
— Не забудь — суббота, полдень, токийское время. Крайний срок. — он перекрикивал нарастающий гул мотора.
— Будь ты проклят! Будь ты проклят!!
— Да, и еще, — добавил он, спиной отступая к вертолету, — учти, что сообщение существует. История про ДНК — это правда. Оно существует.
— Фил, — я крикнул, когда он уже начал забираться в вертолет. Рукой он прятал глаза от песка, взвивающегося буранами. — А Бог? Он тоже? Тоже существует?
Он что-то выкрикнул, но рокот мотора заглушил слова.
Глава 4
Что делать? А-а-а! Что делать? — причитал я, сидя на коленях, судорожно сжимая карточку обеими руками. Меня трясло. Одна и та же мысль скакала по кругу без остановки. Отчаяние поглотило целиком.
Но слабый голос рассудка стал постепенно пробиваться через завесу паники.
Теряешь время. Соберись. Спрячь номер в надежное место.
Я вскарабкался на ноги, добрался до машины и кривым, дрожащим почерком написал номер телефона на всем, на чем можно писать.
Хорошо. Теперь пульс.
Сердце стучало, вырываясь из груди. Разум загнанной крысой метался из угла в угол, бесконечно прыгая от ярости к отчаянию и обратно, не способен ни на чем сконцентрироваться.
Медленно выдохни. Ещё медленней. Быстро вдохни. Каждый выдох медленнее, чем вдох. Ещё медленней. Ещё. Ещё!
Я практически удушил себя этим старым приемом. Но, как и всегда, он сработал. Теперь, успокоив тело, разум мог взяться за дело.
Самым срочным вопросом был прилив. Менее чем через час эти сто километров песка, камней и оврагов превратятся в океан, станут непроходимыми. Всего час там, где нужно как минимум три. Вдруг я кожей ощутил как остров, превращаясь в осьминога, своими цепкими щупальцами обхватывает меня.
Капкан, это смертельный капкан! Нужно как-то проскочить к парому! Вперед, Джим! Оставшееся продумаешь в дороге.
Я подтащил ящики к машине и забросил их на заднее сиденье. Затем бросился за руль и вдавил педаль газа в пол.
Задача была невыполнима. Это было ясно с самого начала. Но чем больше я о ней думал, тем ещё безнадежнее она казалась. Ещё никто, ни один синтезатор не находил Планка в Китае. А Планк был единственным, кто мог распутать это дело.
Когда Макс Планк обнаружил, что материя и энергия вокруг нас состоит из квантов — иными словами, что они не как вода, которую можно делить бесконечно, а как кирпичи — многие университеты пригласили его провести лекцию о своём открытии.
Почти год он провел в поездках из одного университета в другой, и практически всегда его сопровождал один и тот же шофер. После одной из лекций шофер пошутил, сказав, что он уже столько раз слышал эту лекцию, что и сам мог бы её преподавать. Планк сразу же согласился.
В университете Мюнхена шофер вышел на сцену, представился Планком, и рассказал стандартную речь. После этого он справился со всеми обычными вопросами, ответы на которые он слышал уже не раз. И никто, ровным счетом никто не заметил подмены. Лишь на нестандартном техническом вопросе правда вскрылась.
Есть два типа людей: шоферы и Планки. Шоферы запоминают речи и стандартные вопросы. Они строят связи и знакомства, получают дипломы и сертификаты. Они понимают, что людям свойственно слепо полагаться на бренды, и поэтому шоферы учатся превращать свое имя в бренд. Они знают, как побеждать в бюрократической борьбе. Шоферы создают ученые советы, профсоюзы и всесильные ассоциации. Они умеют говорить уверенно и профессионально, выступая перед публикой с великолепными речами. Они умеют убеждать.
Но они пусты.
Выплыв за буйки, шоферы становятся беспомощны. Способные казаться столь убедительными объясняя прошлое, они ничего не знают о будущем. У них нет понимания. Не зная глубинной сути предмета, они полагаются на запоминание, притворство, имитацию. И ещё они много говорят, создают шум и помехи. Первая задача синтезатора в любом сложном деле — отсеять шум, создаваемый шоферами.
Настоящее понимание есть только у Планков. Они нутром чувствуют суть вещей и могут предсказать будущее. Вторая задача синтезатора — найти Планка.
Но проще сказать, чем сделать. Они редки, реже чем золото. Но даже не в этом дело. Хуже всего, что они прячутся, скрываются. Чтобы выжить, спастись от безжалостного истребления шоферами.
Практически в любом профессиональном сообществе как минимум 99 человек из 100 — шоферы. Ученые, журналисты, архитекторы, финансисты, артисты, инвестиционные аналитики — практически все лишь имитаторы и притворщики. Большинство даже не осознают, что они шарлатаны. Шоферы прячут эту горькую правду в первую очередь от самих себя. В конце концов, кому нравится чувствовать собственную никчемность?
Шоферам комфортно среди подобных, таких же как они. Но если вдруг появляется Планк, сразу становится понятно — кто есть кто. И поэтому шоферы мгновенно, рефлекторно на него нападают, пытаются перегрызть горло. Любое профессиональное сообщество первым делом искореняет Планков, и поэтому это последнее место, где синтезатор должен их искать.
Планки неуловимы. Как редкий вид на грани исчезновения, они прячутся, стараясь не появляться на радарах. Работая независимо, в тени, они невидимы для окружающего мира. Они античастицы человеческого мира, живущие в своей, параллельной реальности.
У каждого синтезатора свой способ поиска Планков. И каждый держит его в тайне как зеницу ока. У меня был радар Планка — система распознавания человеческих античастиц. Копаясь в потоке информации, она их находила, отфильтровывая в бескрайнем море шоферов. И так я распутывал дела.
Но чего я не мог сделать, как бы ни старался, это найти Планка в Китае. Поднебесная оставалась терра инкогнита, Эверестом мира Планков. Китайские Планки — это уже не просто античастица. Они что-то другое, принципиально неуловимое, как бозоны Хигса — ты чувствуешь, что они существуют, но они все время ускользают, не оставляя следа.
Как найти Планка за три дня там, где не смог это сделать за десять лет?
Прилив упорно и беспощадно приближался. Каждая волна слизывала новый кусок сухого песка, тесня машину к скалам и булыжникам. Океан загонял меня как волка загоняет свора собак, оставляя все меньше места для маневра. Но я старался не думать о том, на что не мог повлиять.
Удар! Машину подбросило, и в свободном падении я вцепился в руль. Всем весом железа передние колоса рухнули на песчаную дюну, издав глухой, утробный скрежет. Я рывком переключился на пониженную передачу, но было поздно. Машина встала и
