Снизу поднимался спертый тяжелый дух.
– Нужно позвать Батона.
Вскоре вокруг ямы собралась толпа зевак.
– Дайте дорогу! Отойдите от края. Посторонитесь!
Охотник, за которым послали, протолкался вперед и некоторое время внимательно изучал провал.
– Что думаешь? – спросил Мигель.
– Не знаю. На просадку грунта не похоже. Подмыв? Но воды на дне нет. Наоборот. По виду давление шло изнутри. Видишь кучи?
– Что-то вытолкнуло землю наружу, – кивнул Мигель.
– Или кто-то. – Батон присел и потрогал одну из борозд на стене ямы. – Уж очень это напоминает… – Он не закончил.
– Что? – Мигель понял, что они подумали об одном и том же. Но искренне не желал, чтобы это оказалось правдой. Мало ли, в конце концов.
– Пока не уверен. – Батон поднял голову и посмотрел в сторону леса. Делиться своими догадками он пока не спешил. Да и не убедившись, нечего пугать местных досужими домыслами. – Нужны веревка, фонарь, телега и респиратор. А то несет как из толчка.
– Я туда не полезу, – предупредил Ворошилов.
– Сыкло.
– Спелеолог, – невозмутимо поправил тот.
– Что будешь делать?
– Спущусь, ясен пень. Сидеть и гадать можно сколько угодно. Ничего не пойму, пока не увижу.
Когда принесли все необходимое и подогнали со стройки груженую мешками телегу, Батон привязал один конец веревки к ней, а другой обвязал вокруг пояса, несколько раз проверив прочность. Нацепив на лицо маску и резкими движениями подзарядив фонарь, он повернулся спиной к яме и стал осторожно спускаться. Мерзлый грунт практически не осыпался и движение вниз было более-менее плавным. Наверху Мигель и мужики со стройки следили за телегой, колеса которой стабилизировали камнями.
– Я внизу! Отвязываюсь!
Добравшись до дна, Батон встал на ноги и отвязал веревку.
– Яма уходит в сторону под наклоном! Диаметр тот же! Ни хрена это не обвал или плывун!
– Поняли! – крикнул Мигель. – Внимательнее!
– Глубоко не пойду!
Подсвечивая фонарем, Батон, осторожно пробуя почву и выверяя каждый шаг, прошел несколько метров вперед. Загадочный туннель уходил во тьму под наклоном. Воняло так, что не спасал даже простенький «намордник». «Да елки, реально кто-то подох? – удивленно подумал охотник. – Что так разит-то…»
У каждой профессии – запах особый. А, Родари?
Кое-где под ногами были разбросаны странные скорлупки, по виду напоминавшие обычные ракушки, которые выносило прибоем на Балтийский берег. Видно было не очень хорошо, да и рассматривать не хотелось – мало ли, какая хрень тут скучала в грунте. Не шевелится, уже хорошо.
Под подошвой тихонько хрустнуло. А еще через несколько метров туннель резко обрывался очередной ямой, колодцем уходящей вниз. В этот раз луч фонаря не смог дотянуться до дна. Пошарив кругом света под ногами, Батон поднял с земли камешек и кинул его в пустоту. Почва не давала эха, и охотник с трудом расслышал глухой стук где-то далеко внизу. Глубоко, зараза. Да что же это такое…
Хотя что это, он уже начинал догадываться, только от этой мысли становилось не по себе. Уверенности добавляли косые отметины на стенках и полу туннеля. Если тут не собирались бурить колодец, выходило, что у селения появился незваный сосед.
Ммать. Лиха беда начало. В нашем доме поселился замечательный сосед. Пап-пап па-ба-да-па пап-пап…
Еще немного посмотрев и не обнаружив ничего, за что можно было бы зацепиться, охотник вернулся к веревке и, обвязавшись, несколько раз подергал.
– Я поднимаюсь!
– Вытаскиваем!
– Ну что там? – озвучил общий вопрос Мигель, когда охотник выбрался на поверхность.
– Хреново, – стягивая маску и делая жадный вдох, ответил Батон. – Переводить остальным пока не надо, нечего народ пугать. Но, похоже, у нас объявился незваный гость.
– Гость? – нахмурился Мигель. – О чем ты?
– А вот понимай как знаешь. – Бросив веревку на землю, охотник плюнул в яму. – Точнее пока сказать не могу. Как будто и без этого гемора не хватало. Ясно только, что внимательнее теперь надо быть, пока я конкретнее не разузнаю. Яму оградить и распорядиться, чтобы около нее не шатались.
– Значит, это… животное?
– Давай-давай, шевели кукушкой. Борозды эти что, по-твоему?
– Когти?
– Могешь, тезка! Я всякого говна повидал, но такое в нашем меню впервые. И меня весьма не устраивают размеры.
– И что теперь делать?
– А что ты тут сделаешь? В яму покричишь? Эй, Леопольд! Выходи, подлый трус?
– Люди должны знать, для их же безопасности.
– Вот для их безопасности и в первую очередь спокойствия знать пока никому ничего не нужно. Начальству я сам доложу. Только паники не хватало. Говорю же, рано гоношиться, пока не ясно ничего. Официальная версия – почва чудит.
– И сколько нам ждать? – не унимался Мигель. – И главное, чего?
– Пока нам снова не решат напомнить о себе. Или до первых жертв.
– Жертв, – похолодев, повторил священник.
– Мы же не знаем, чем оно любит лакомиться.
– Это жестоко.
– И цинично, – согласился Батон. – Но это наша реальность. И моя работа.
– Люди не приманка.
– Это пока, – мрачно ответил охотник, направляясь прочь.
– Ты куда?
– Обрадовать Турнотура. Яму огородите.
Проводив его взглядом, Мигель поднял с земли баул и подозвал Птаха.
– Наросла кученька, – пропел блаженный. – Земля-матушка разродилась…
– Идем, Егор. Иннокентий наверняка заждался.
Но тяжелые мысли крепко поселились у него в голове.
* * *Неокрашенная церквушка, внешне напоминавшая арктическую, пахла свежим срубом. На луковке красовался выкованный местным кузнецом массивный начищенный крест. Любо-дорого посмотреть. Притвор, средняя часть и алтарь – все было устроено как положено.
– Хей! Я вас уже потерял, братцы! – помахал с крыльца отец Иннокентий.
– Задержались по пути. У одного фермера на участке неприятность случилась.
– Ничего серьезного? – спросил батюшка, пока они шли по скрипящим половицам в придел.
– Земля провалилась, – помня наказ Батона, уклончиво ответил Мигель. – Никто не пострадал.
«Пока», – мысленно добавил он.
– Ну и слава богу, – перекрестился Иннокентий. – Все принесли?
– Все, все, – закивал Птах. – Всех собрали. Все тут.
– Тогда приступим.
До обеда они были погружены в работу, извлекая из баулов иконы, старательно развешивая их по стенам и устанавливая аналой. Церковь, окрещенная в честь Святителя Николая Чудотворца, покровителя путешественников, преображалась на глазах.
* * *– М-м-м, а пахнет-то как, родимая, – принюхавшись, блаженно осклабился Паштет. – Аж шибает.
– Верняк. Амброзия. Мастерство не пропьешь, – согласился Треска и заржал над получившимся каламбуром.
На камбузе «Грозного» парочка возилась возле самогонного аппарата, сцеживая драгоценное пойло из сушеной морской капусты в пластиковые бутыли. Местный алкоголь хоть и мог похвастаться относительным качеством и достаточным разнообразием, так и не заставил поваров отказаться от привычного самогона, напоминавшего о доме и вызывавшего томительную ностальгию, особенно после парочки приличных стопок.
– Давай следующую готовь, ага, так, – поторопил дежуривший на разливе Треска. – Да не пролей, дебил!
– Не бухти, вижу я.
– Видит он, – орудуя журчащим шлангом, ворчал Треска. – Очередного захода несколько недель ждать. Капуста-то еще осталась?
– До фига. Мы же впрок пять ящиков заготовили. Хватит нам этого, не ссы.
– Хватит, не хватит, – передразнил толстяк. – Пойла много не бывает, чувак. Это ж первое лекарство, когда душу щемит.
– У тебя всегда щемит, страдалец.
– Что поделать, – вздохнул Треска. – Это есть неотъемлемая часть загадочной русской души.
Опустошив колбы и пересчитав бутылки (вышло неплохо, аж сердце радуется), парочка вновь заправила аппарат и уселась за стол для
