Богатство. Но — приметное только тем, кто умел его оценить. Простак из села заметил бы только прекрасно отполированный синий пол, розовые стены и блестящий в солнечных лучах потолок — и был бы разочарован отсутствием светильников, усаженных бриллиантами, гобеленов, вышитых золотой нитью, хрустальных канделябров и отряда стражников в начищенных до блеска доспехах. А ведь именно такого можно было ожидать в сердце Горнодобывающей Компании Южных Магархов.
Но некто похожий на Эвикиата умел оценить и мрамор на стенах — мрамор, добываемый на Дальнем Юге, — и стоимость перламутровой массы над головой и стекол, оправленных в окна шириной в двадцать и высотой в шестьдесят дюймов. Стекла доставляли из Империи, поскольку только тамошние мастера умели изготавливать стеклянные плиты такого размера. Насколько знал Эвикиат, пока что все попытки выкрасть их секрет результатов не принесли.
Уже за одно это он мог бы выставить, вооружить и удерживать как минимум год десяток Котлов Буйволов. И все оно было лишь жалкими медяками по сравнению со стоимостью пола, по которому они шли.
Плиты ляпис-лазури такого размера добывали только в одном месте в мире. Далеко на западе, в землях черных племен. Доставить их сюда, разрезать и выложить так, как они лежали на полу, стоило столько, что дешевле было бы использовать для этого золотые самородки.
Банкиры, магистры купеческих цехов, торговцы рабами — люди, которые понимают стоимость денег, — приходя сюда решать дела, смотрели на эти стены, большие окна и потолок — и замирали под впечатлением. А потом глядели под ноги и понимали, что такое настоящие богатство и власть.
Бамор сделался серьезен.
— Конечно, конечно. Знаю, все знаю. Прошу за мной, Кохир, прошу. Пойдемте туда, где можно сесть, выпить вина, спокойно поговорить. Туда, туда.
Хозяин провел Эвикиата в комнату, а скорее — в покои, уже более соответствующие торговой компании. Помещение было размером с сельский дом, лишенное окон, с одним входом и обстановкой, говорящей, что все здесь подчинено делу. Только освещение представляло очередной пример роскоши: две люстры под потолком давали магический свет, хотя для этого могла иметься и практическая причина, поскольку использование масляных ламп в комнате, полной ценных документов, было бы как минимум беспечностью.
Бюро из темного дерева, стоявшее посредине помещения, размерами соответствовало двери в конюшню и, что Эвикиат понял, обходя его вокруг, содержало в себе сотню ящиков и ящичков. За этим предметом мебели стояли полки с книгами, брошюрами и лежащими в аккуратных кучках документами. Все было обозначено буквами и цифрами кода, который оставался понятен только посвященным. Великий Кохир провел пальцами по хребтам оправленных в кожу томов и развернулся к хозяину.
Магистр компании смотрел за его прогулкой с улыбкой на узких губах. На этот раз улыбка была жесткой и твердой, словно кинжал убийцы.
— Хорошее место, не так ли? Тихое и спокойное. И, кстати, совершенно защищенное от подслушивания. В том числе и от магического. — Исчез жовиальный тон и привычка повторять каждое второе слово.
— Знаю. Люди рассказывали мне об этой комнате. И о переговорах, которые тут случаются. Якобы лучше сразу идти к мяснику и приказывать сдирать с себя кожу.
— Преувеличение. Как всегда. Я могу задать вопрос?
— Конечно.
— Каковы успехи нашей армии? Сплетни гласят, что войска скоро сойдут на берег в Новом Нуроте и отправятся на врага. Мужественно и с песней.
— Это верно. Не знаю, с песней ли, но идут вперед. Скоро встретятся с армией рабов.
Бамор кивнул, но Эвикиат не мог противиться впечатлению, что он и сам прекрасно знает обо всем этом.
— Хорошо. Грядет великая победа. День триумфа для Пламени Агара.
Если бы сарказм был кислотой, то эти слова прожгли бы дыру в полу.
— И к чему столько неприязни?
— Неприязни, Кохир? Уверяю, ты неверно меня понял. Как всякий лояльный коноверинец, я каждый день молюсь о победе наших войск и о конце этого проклятого восстания. Я бы охотно увидел десять тысяч костров, разожженных вокруг города, во славу Агара и как предупреждение для следующих поколений рабов.
Эвикиат отодвинул тяжелое кресло от стола и уселся.
— Охотно? Даже если бы это означало пустить по ветру столько богатства? В дровах и… в живых инструментах?
— Стоимость одного и второго — это условности, Кохир. Условности, регулируемые вековечными законами желания заполучить нечто у одних и жаждой наживы у других.
— Я что-то о таком слышал.
— Не сомневаюсь. Но могу ли я узнать о цели твоего визита, поскольку, наполняя сердце мое радостью, он, одновременно, замораживает мне кровь в жилах — при мысли, что я отвлекаю тебя от обязанностей.
Эвикиат взглянул Бамору Ванмуру в глаза: в два шарика, словно выточенных из слоновой кости с нарисованными радужками и зрачками. Радость в сердце или лед в венах? Этот человек столь же способен ощущать радость или печаль, как мраморные статуи, украшающие дворец.
— Я слышал, что твоя компания не заинтересована принимать участие в торговле за право разработки серебряных руд у границы с Вахези.
Магистр Горнодобывающей Компании Южных Магархов развел руками в жесте полной беспомощности и печально улыбнулся:
— У нас есть собственные рудники. В Магархах и в других местах. У нас не хватит средств инвестировать еще куда-то, особенно в нынешней ситуации.
— Нынешней — это какой? Неужели ты сомневаешься в победе наших войск, во главе которых стоит Пламя Агара?
— Сомневаюсь? Я? Ни за что. Все же я из собственного кармана добровольно пожертвовал на проведение войны десять малых мин серебра. Я даже и на миг бы не усомнился, что наша армия одержит победу.
— Но?
— Нет никаких «но». Армия рабов многочисленна, но слабо вооружена, а Коноверин уже много лет не выставлял таких сил, как нынче. Буйволы, Соловьи, наемные отряды, которые ласковая, но решительная длань Госпожи Ока поведет путем дисциплины и мужества. Сто пятьдесят боевых слонов. Да мы сотрем бунтовщиков в прах!
— Но… — терпеливо повторил Эвикиат.
Этот наглый, нахальный типчик насмехался над ним. Горнодобывающая Компания Южных Магархов проигнорировала торги за права на добычу серебра подле Вахези. А когда они объявили, что не заинтересованы, то другие игроки — горные объединения, банки, купеческие и ремесленные гильдии — тоже не выказали особого энтузиазма выкладывать деньги. Весть, что наиболее опытная горнодобывающая компания в княжестве не заинтересовалась месторождениями, подсказывала сохранять осторожность, несмотря на сплетни о богатстве тамошних рудных жил.
Потому торги не состоялись.
И именно поэтому Эвикиат решился нынче на этот визит, без свиты и армии
