Его жизнь — песни в кофейнях. Солнце в кучерявых волосах, губы у микрофона, объятия любимой. Или любимого. Неважно. Объятия, но не мои.
Я закрываю глаза и представляю, каково это — жить с кем-то. Сыпать в джезву чуть меньше кофе и сахар, потому что он так любит. Или может быть заваривать каждое утро чай. Есть не полуфабрикаты, а готовить что-то самому. Потому что он ненавидит покупную еду, хотя иногда вовсе не против завалиться на диван и съесть совершенно вредную, но такую вкусную пиццу. Слушать музыку, которая нравится ему, и засыпать, чувствуя, как на тебя закидывают руки, а потом и ноги, обвивая как коала дерево. Это всё мило. Но не для меня. Это сложно представить.
И даже если включить воображение, я представляю его. Тонкие руки, голубые, как летнее небо в затишье перед громкой грозой, глаза, легкие и изящные движения.
Я представляю, как смотрелась бы его фотография на стене. В центре остальных. Среди рыжего кота и реки. Среди детей и толпы людей. Она была бы самой яркой.
Но не будет.
Капли дождя отбивают по карнизу ритм, которому я вторю, печатая на клавиатуре. Мне просто необходимо что-то, чтобы отвлечься. Вбиваю в поисковой строке «Цветы для Элджернона». Книга, которой у меня еще нет на полке. Упущение с моей стороны, и, может быть, как раз повод выйти из дома.
Усмехаюсь. Прикрываюсь покупкой книги, хотя выхожу ради того, чтобы пройти путь в несколько улочек до кофейни. Прочитываю короткую аннотацию к книге, убедившись, что не потрачу впустую время, если прочту ее.
Захлопываю лэптоп, даже не выключив его, встаю с дивана, потягиваясь. Хрустят затекшие позвонки, и я морщусь от этого звука. Разминаю руки, чувствуя, как проходит тонкими нитями боль по запястьям. До того, как я ушел служить, мои руки редко держали что-то тяжелее фотоаппарата. В восемнадцать лет впервые взял в руки оружие.
В двадцать впервые убил. Тяжесть винтовки, попытки задержать дыхание и выровнять пульс. Вдохнуть глубоко. Задержать дыхание. Почувствовать каждый аромат, окружающий тебя.
То же самое я проделываю спустя полчаса, когда подхожу к кофейне. Дождь прекратился, оставив после себя запах мокрого асфальта, смешивающийся с запахом бензина и свежезаваренного кофе. Странная палитра запахов, но такая привычная для того, кто провел всю жизнь в городе.
Я захожу под навес кофейни, уже сжимая в руках книгу, которую успел купить по дороге сюда. Мягкий переплет липнет к непослушным пальцам, когда я осматриваю помещение. Стойка для приема заказов, перед ней несколько высоких стульев подобных тем, что бывают в барах. Сажусь на один из них как раз в тот момент, когда из-за двери, находящейся прям за стойкой, выглядывает девушка.
— Ой, — она хлопает густо накрашенными ресницам и, взметнув темным хвостом с белыми кончиками, скрывается. Из-за двери доносится ее звонкий голос: — Джо, там клиент. А ты говорил, что никого не будет!
Я кладу книгу рядом с телефоном, проверяя сразу пропущенные на Iphon`e звонки. Выходные — формальность. В любой момент мне может позвонить Маркус и сказать, что поступил заказ. За четыре года я научился не вздрагивать при каждом звонке телефона, не дергаться, когда где-то хлопает, как выстрел, дверь.
Подобный хлопок раздается в этот же момент, но я реагирую на него лишь подняв глаза. К стойке выходит высокий и очень худой парень, перекидывающий через плечо полотенце. В одной руке он несет грифельную доску, видимо, чтобы написать меню, а на другой руке у него балансирует поднос. Кофейные чашки опасно накреняются, звенят, но парень их героически доносит в полной сохранности.
— Привет, — он лучезарно улыбается, опираясь на стойку, и я удивляюсь такой непосредственности. Среди массы угрюмых людей, смотрящих куда-то мимо, так мало тех, кто так невозмутимо здоровается. Будто он меня знает, хотя я уверен, что мы никогда не пересекались. — Что будешь заказывать?
С этими словами он ставит ту самую грифельную доску, на которой розовым и голубым мелом написаны названия кофе и стоимость. Пробегаюсь быстро глазами, отмечая, что кофе тут намного дешевле, чем в Старбаксе или Мак`е.
— Латте. С собой, если можно.
— Сахар, сироп? — Джо (вроде так та девушка называла его) достает из-за стойки картонный стаканчик, на котором нарисован голубым домик, подобный тому, что рисуют маленькие дети. Квадрат с дверцей и треугольной крышей.
— Нет, спасибо, — уже много лет не пью чай и кофе с сахаром. В армии особо не разгуляешься со сладким, да и времени «гонять чаи» у нас особо там и не было.
Я уходил служить по контракту, планируя стать военным. А в итоге стал тем, кем стал.
В этой кофейне мне нравится не только то, что она практически под открытым небом, но и то, что видно, как бариста делает кофе. Пока Джо занят взбиванием молока, я решаю задать вопрос, ради которого и пришел.
— Как мне найти парня, который поет здесь?
Джо, чуть убавив огонь, на котором стоит джезва с молотым кофе, складывает руки рупором и громко кричит:
— Зоелла, иди сюда.
Спустя всего пару секунд из-за двери выглядывает та девушка. Я не могу сдержать смешок, ведь она явно стояла там и только и ждала того, что ее позовут.
— Этот парень интересуется, как найти Троя, — Джозеф кивает в мою сторону.
Прогресс. Теперь я знаю имя. А судя по заблестевшим глазам девушки, сейчас на меня вывалят тонну информации. И я совсем не против. Зоелла обегает стойку и с разбегу приземляется на стул рядом со мной. Хотя она и худенькая, как и ее брат, стул под хрупкой фигуркой все равно пошатывается.
— Он поет тут обычно через день, иногда через два. Ну не в дождливую погоду, сам видишь, клиентов у нас тут с гулькин нос. — Только сейчас я прислушиваюсь к звукам на улице. Капли дождя опять отбивают свой ритм о навес и асфальт, а люди бегут от холодных капель, скрываясь в магазинах куда более закрытых, нежели кофейня. — Если хочешь, приходи к нам завтра, он должен будет забежать на пару песен, — девушка улыбнулась и, круто развернувшись на стуле, встала. — Могу рассказать о нем.
Хочу ли я этого? Естественно. Глупый вопрос, учитывая, что эти три дня я только и занимался безрезультатными поисками этой песни во всемирной паутине и пересматриванием имеющегося у меня видео.
Только откровенную радость и ликование я прячу глубоко внутрь себя, а на слова Зоеллы
