– Да? – Карлос был огорошен.
– Красный мазок – понял? Этот означает, что она что-то наносит на себя. Губная помада. Я догадалась! – воскликнула Иви. – Ответ: «Вишня в снегу»! Да-да-да. Самый модный цвет помады в нынешнем сезоне. Я хочу сказать, должно быть, самый модный – судя по мусору, который привозят на баржах из Аурадона.
– Откуда только ты все это знаешь? – удивленно выкатила свои глаза Мэл.
Вновь налетел резкий порыв ветра, и четверо подростков тесно встали плечом к плечу, чтобы вместе противостоять шквалу.
Иви тихо выругалась себе под нос и сказала:
– Что, это не «Вишня в снегу»? Готова была поклясться, что «Вишня». Красный цвет с розовым отливом. Хотя нет, погодите, погодите, у «Вишни в снегу» не розовый отлив, а темнее. Краснее, если быть точной. «Настоящий красный» – как же его еще называют в модных журналах? «Иней и Огонь»? Нет – «Лед и Пламя»! Есть, вот оно! Помада Круэллы называется «Лед и Пламя»!
Горгульи медлили, глаза у них горели. Туман вначале сгустился, затем рассеялся, и стала видна новая секция моста.
Еще один правильный ответ, и мост станет целым.
– Задавайте последнюю загадку! – приказала Мэл горгульям.
Горгульи коварно скривили рты и зашептали:
– Карлосссс. Посссследний вопросссс.
Он кивнул.
Мэл ободряюще взглянула на него.
Ну, еще один, последний разок…
– У нее темное сердце, черное, как ночное небо. Назовите нам ее единственную настоящую любовь на свете.
Разумеется, и эту загадку чудовища прошипели в унисон, а затем направились к нашим путешественникам, сверкая зубами, шевеля когтями, хлопая крыльями. Если Карлос даст неправильный ответ, горгульи разорвут всех четверых в один миг, в этом не было никаких сомнений.
Карлос отлично понимал, что от него зависит не только пройдут они через мост или нет. Уйдут ли они отсюда живыми, вот как стоит вопрос!
– Темное сердце – они, должно быть, имеют в виду Малефисенту, верно? – спросил он, повернувшись к Мэл. – Хотя то же самое можно сказать о каждой из наших матерей.
– У моей матери нет настоящей любви. Она не любит ничего и никого! Даже меня! – с хорошо понятной Карлосу болью воскликнула Мэл.
– На меня можешь не пялиться, у меня вообще нет матери, – сказал Джей.
– Красота! – выкрикнула Иви. – Это моя… Я знаю… Это, конечно, клише…
Но горгульи не заинтересовались ничем из того, что было сказано. Они подступили ближе, раздвигая туман телами, разрезая воздух хвостами.
– Назовите ее единственную настоящую любовь! – требовали они, переводя свои горящие зеленым светом глаза с Иви на Карлоса, с Мэл на Джея.
– Мой отец? – рискнула заикнуться Мэл.
Карлос отрицательно покачал головой. Если Малефисента такая же, как Круэлла, она люто ненавидит отца Мэл. Круэлла вообще запретила Карлосу спрашивать о своем отце, хотя ему очень хотелось узнать про него как можно больше. Но Круэлла решила, что Карлос целиком принадлежит ей, и только ей. Малефисента наверняка думает точно так же про Мэл.
А горгульи были все ближе. Теперь Карлос видел, что они еще выше, чем казались ему раньше, метра два с половиной, а то и все три. Огромные тяжелые твари. Мост дрожал от каждого их шага.
Карлос подумал, что успокоиться сейчас ему не поможет даже Периодическая таблица Менделеева.
– Назовите ее единственную настоящую любовь! – вновь потребовали горгульи, расправляя свои массивные крылья. Когда они хлопнули ими, вокруг моста заклубился туман.
– Глаз Дракона? – предложила Мэл. – Об этом посохе моя мать печется больше всего на свете.
– Нет, быть прекрасней всех на свете! – крикнула Иви. – Ей, потом мне. Именно в таком порядке.
– Я пас, – пожал плечами Джей. – Ответ уж точно не «Джафар, любитель и владыка Пижам».
Вначале Карлосу показалось, что горгульи затрясли своими головами, но потом он понял, что это так сильно шатается мост.
Все дрожало, тряслось, горгульи с трудом держались на своих лапах и начали выбивать чечетку зубами. Иви потеряла равновесие, поскользнулась и едва не махнула через перила моста, хорошо, что Карлос успел вовремя ее подхватить. Джей схватился за выкрошившийся каменный столб, протянул Карлосу руку, и они втроем образовали надежную цепь.
– Давайте решайте уже что-нибудь! – прокричал Джей. – Не могу вас дольше держать.
Иви кричала, перевесившись с моста, Карлос вцепился в одну из ее голубых перчаток, из которой Иви постепенно, палец за пальцем, выскальзывала.
– Думай, Мэл! Что любит Малефисента? – заорал Карлос. – Должна же она любить хоть что-нибудь?
– Назовите ее единственную настоящую любовь. Отвечайте или будете сброшены во тьму, – как испорченные автоматы, повторяли горгульи.
– Диабло? – воскликнула Мэл. – Может быть, это Диабло?
В ответ мост вспучился под ее ногами, Мэл заскользила в пропасть и лишь чудом успела ухватиться в последний момент за Джея, который держал теперь на себе всю их команду. И весь замок теперь тоже трясся. С его крепостных стен летели вниз камни, раскачивались, грозя упасть вслед за ними, башни. Сам мост опасно накренился.
– Постойте! – крикнул Джей. – Они же не про Малефисенту толкуют с нами! Они по-прежнему перетирают Круэллу! Карлос, ну-ка живо вспомни единственную настоящую любовь твоей матери!
А Карлос от испуга даже думать не мог. Он и двух слов сейчас связать не сумел бы. А от того, что Карлос на самом деле знал ответ на вопрос горгулий, он еще больше трясся и волновался.
Может быть, именно потому Карлос так долго тянул на этот раз с ответом, что ему невыносимо было произнести его вслух.
В голове у Карлоса эхом отдавался, бесконечно повторяясь, голос Джея: «Карлос! Вспомни единственную настоящую любовь своей матери!»
Он должен это произнести.
Это давно ему известно.
Да, иногда, как сегодня днем, например, он надеялся, что она имеет в виду его, но на самом деле знал, что это не так.
Потому что она никогда не имела в виду его.
Никогда. Ни разу.
Карлос открыл глаза. Он должен сказать это, причем прямо сейчас.
– Ее меха! – закричал он. – Меха – вот ее единственная настоящая любовь!
Она твердила это постоянно. И сегодня сказала то же самое, причем перед всеми.
– Моя мать заботится только о своем дурацком шубохранилище и о том, что в нем находится. Но вы, ребята, и так уже знаете об этом.
Это была правда, и как всякая правда, она обладала огромной силой.
В мгновение ока все четверо ребят уже стояли на противоположном конце моста, и все вокруг снова было в прежнем порядке. Ничто не шаталось, не кренилось, никто никуда не падал, ветер стих, а горгульи вновь превратились в камень.
Хотя Карлос готов был поклясться, что одна из каменных статуй все же подмигнула ему на прощанье.
Теперь они были в безопасности.
– Отличная работа, – тяжело дыша, произнесла Мэл. – Хорошо, а куда нам теперь?
Карлос, покачиваясь на ослабевших ногах, взглянул на снова включившуюся коробочку и сказал, указывая направление кивком головы:
– Туда.
Глава 23
Ну и чудеса!
Свое название Запретная крепость заслужила по праву. Когда четверо наших путешественников протиснулись наконец сквозь массивные дубовые двери,
