— Нахальная потаскуха! — Шипит Беллатрикс, она где-то рядом, я даже чувствую ее дыхание на своем лице. — Ты заплатишь за свою самоуверенность и гордость, и за последствия, к которым они привели.
Костлявые, но очень сильные пальцы, вцепляются в мои запястья мертвой хваткой, отводя ладони от горящего лица.
— Любой поступок имеет свои последствия, грязнокровка, — шепчет она уже несколько тише. — Ты должна была это уяснить еще много лет назад.
Резкое, внезапное движение.
Боль касается запястий, но настолько молниеносная, что я не сразу успеваю отреагировать, зато потом не могу сдержать крика, потому что она поглощает меня. Беллатрикс отпускает мои руки.
— Что вы сделали? — Непонимающе задаю вопрос в темноту, держа руки перед собой запястьями вверх.
Сумасшедший смех Беллатрикс раздается в ответ.
— Я? Я ничего не сделала, — заговорщицки шепчет она. — Ох, ты порезалась? Ммм?
Инстинктивно кидаю взгляд на свои руки, но ничего не вижу!
Зато превосходно чувствую теплые струйки, текущие с запястий…
Неправда. Все это иллюзия. Она не могла действительно сделать это. Не могла, ей же запретили убивать меня. Я просто сплю.
— Это неправда, — я в шоке.
Дьявольская парочка в открытую смеется надо мной.
— Тупая грязнокровка, — шепчет Драко.
— Если все неправда, то почему ты истекаешь кровью? — С радостью в голосе издевательски кричит Беллатрикс.
Задыхаясь от ужаса, касаюсь запястий. Так и есть — на них кровь. Теплая, почти горячая, кровь течет сквозь пальцы, и я не могу ее остановить…
Закусываю губу, уже почти высохшие слезы с новой силой потекли по щекам. Всхлипываю от боли и ужаса.
Разворачиваюсь и бросаюсь вперед.
За спиной раздается визг, разрывая темноту.
— Давай! — Кричит Беллатрикс. — Беги! Беги, грязнокровка. Прячься, трусливая дрянь!
Господи, помоги мне. Пробираюсь во тьме, наощупь, пытаясь найти выход, но его нет. Мне не уйти. Кажется, что смех Беллатрикс раздается одновременно со всех сторон.
— Беги, жалкая грязнокровка! Беги!
Спотыкаюсь, падая на пол и больно ударяясь коленями. Слезы не перестают течь, и, всхлипывая, я сворачиваюсь клубочком на полу.
— Пожалуйста! — В отчаянии выкрикиваю я, перемежая ее смех. — Пожалуйста, прекратите! Почему вы так поступаете со мной?
Прижимаю запястья к груди, и кровь моментально пропитывает платье.
— Заткнись, Грэйнджер! — Ядовито бросает Драко, но в его голосе нет столько радости, как в голосе его тети, только злость. — Ты должна была подумать о последствиях до того, как переспала с моим отцом!
— Я не спала с ним, — мне уже с трудом удается связно мыслить. — Клянусь, я не спала с ним.
— Не смей лгать! — Кричит Беллатрикс. — Мне уже давно все известно! Как ты посмела увести его у моей сестры?
— Вы хотите сказать, у вас! — Порезы на запястьях больно саднят и щиплют. Я почти чувствую, как вокруг меня расползается лужа крови, подобно огромной реке, и я тону в ней… Боже мой, Господи! Надеюсь, это конец. Лучше умереть, чем терпеть такую боль.
Повисает долгая пауза. Мучительная. Тяжелая. У меня кружится голова.
— Не лги! — Шипит Драко. — Не смей! Мой отец никогда бы…
— А почему нет, Драко? — Чувствую, как кровь заполняет желобки между каменными плитами пола, пропитывает волосы и платье. — Ну, конечно, для тебя думать, что твой отец спит с грязнокровкой, гораздо хуже, чем знать, что он спит с сестрой твоей матери.
— Хватит! — Взрывается Беллатрикс. — Замолчи уже, наконец! Неужели ничто не может заткнуть твой поганый рот? Круцио!
Боль охватывает тело, разрывая его практическим на куски, вторгаясь в каждую клеточку и наполняя ее немыслимой агонией. Это невыносимо! Я словно плавлюсь изнутри, как будто кислота разъедает не только плоть, но и разум, и душу. Господи, прошу тебя, дай мне умереть…
Внезапно боль проходит.
Я не могу унять дрожь, лежа на полу и продолжая истекать кровью, и чувствую постепенно сковывающий меня холод. Я уже почти застыла… не знаю, но мне кажется, будто сознание плывет куда-то, а еще такое чувство, что вся кровь до последней капли вытекла из меня.
— Почти всё, — удовлетворенно мурлычет Беллатрикс. — Попрощайся с миром, грязнокровка. Молись всем богам, в которых ты веришь, тебе уже немного осталось. Люциус будет считать, что ты покончила с собой. Никто тебе не поможет. Так что, молись и тешь себя глупой надеждой, что на том свете кто-то ждет тебя.
Да. Мне больше ничего не осталось, кроме как молиться.
Дорогой, Боже. Я знаю, что совершила массу ужасных вещей, за которые Ты вправе меня возненавидеть. Всё, о чем я тебя просила, это дать мне возможность увидеть, как Люциус страдает, но ты был глух к моим мольбам. Ты позволил ему лишить меня всего, что было мне так дорого. И я ненавижу Тебя за это. Пожалуйста, позаботься о моих родителях, потому что я знаю, после того, что я сделала с Долоховым, я попаду прямиком в Ад. Какая ирония! Когда Люциус умрет, я буду, смеясь, поджидать его в Аду. Аминь.
Конечно же, Бог не отвечает мне. Он давно забыл про меня.
Закрываю глаза.
Одобрительный смешок нарушает тишину.
— Да, вот так, лежи смирно, как прилежная девочка…
Ее речь прерывает звук распахнувшейся двери.
Открываю глаза, но ничего не вижу.
— Что такое? — Голос Драко дрожит, но он получает ответ на свой вопрос.
— Люмос!
Постепенно комната наполняется светом, и я различаю темную фигуру на пороге. Пару раз моргаю, фокусируясь на ней.
Люциус. Ответ на мои молитвы.
Бледное лицо искажено гневом. Он обводит взглядом комнату, замечая Беллатрикс, в чьих глазах бушует ярость вперемешку с торжеством, Драко, который съежился от страха…
И, наконец, меня. Глаза Люциуса широко распахиваются.
Хочу хоть что-нибудь сказать, но в голове ни одной мысли. Мне нечего ему сказать. Тем более, я умираю, и меня уже ничего не заботит. Лишь тихий шепот срывается с губ:
— Помогите.
На его лице ходят желваки, он подлетает ко мне и, склонившись, осторожно касается моих запястий. В его глазах плещется чистейший, ничем не замутненный ужас.
Он поворачивается к Беллатрикс, глядя на нее с такой ненавистью, что если бы взглядом можно было убивать, она бы уже не дышала.
— Иисусе, что ты натворила? — Шепчет он.
Она вызывающе смотрит на него, но ее лицо вмиг бледнеет.
— Ты не оставил нам выбора, Люциус, — ее голос дрожит. — Если бы ты так хотел защитить свою драгоценную магловскую шлюшку, тогда ты бы держался от нее подальше с самого начала. Нужно было раньше думать, чем для нее это обернется, до того, как ты лег с ней в постель.
Он качает головой, словно до него не доходит смысл ее слов.
— Ты глупая… сумасшедшая… — он не может подобрать слов и опускает глаза на мои запястья, глядя на кровь, сочащуюся из длинных, глубоких порезов, которая так контрастирует с мертвенной бледностью моей кожи. И тут его прорывает. — ТЫ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, ЧТО НАДЕЛАЛА!
Драко заметно вздрагивает и медленно отходит назад, а Беллатрикс продолжает стоять на месте.
Люциус резко поворачивается ко мне, приподнимая мои руки и накладывая
