Опускаю глаза на запястья — две тонкие белые линии пересекают выступающие вены под почти прозрачной кожей. Они останутся здесь навечно как напоминание о Люциусе Малфое, и том, чего он мне чуть было не стоил.
Продолжаю изучать свое отражение.
Глаза… с ними произошли наибольшие метаморфозы. Раньше я особо не обращала на них внимание. Они были просто карие. Я бы даже сказала, скучные и неинтересные. Ничего особенного. Но, пробыв в плену у Люциуса столько времени, я поняла, что глаза человека могут многое рассказать о нем. Доказательство тому — мои собственные глаза. Отныне больше никогда они не будут взирать на мир с той детской непосредственностью, что сияла в них прежде. Они навсегда утратили те чистоту и невинность, с которыми смотришь вокруг и веришь, что все еще может измениться к лучшему. Глаза — зеркало души. А моя душа теперь осквернена и запачкана теми ужасами, через которые я прошла. Я больше не делю мир на черное и белое. Остались только серые тона. Миллионы оттенков серого.
Серые глаза. Совсем как у него.
Дверь со скрипом открывается.
Непроизвольно царапаю ногтями поверхность стола.
Тишину прорезает щелчок запираемой двери.
За спиной раздаются тихие шаги, но я не оборачиваюсь. Смотрю прямо в глаза своему отражению, не смея поднять взгляд и посмотреть, что же происходит за моей спиной.
Потому что я уже знаю, что это он. Кто же еще это может быть?
Теплая ладонь ложится на мое обнаженное плечо, и в зеркале отражаются длинные бледные пальцы, сжимающие его. Кожа к коже.
Изо всех сил стараюсь дышать ровно. Ему всегда была нужна лишь моя реакция на его действия.
Но, кто я такая, чтобы, после всего, что он сделал для меня, отказать ему в том, чего он так жаждет?
Например, после того, как он убил твоих родителей? Или после того, как пытал тебя чуть ли не до смерти? А, может, после того, как едва не убил тебя? Определись, Гермиона.
Звенящая тишина давит на нас. Тепло его руки должно успокаивать меня, но вместо этого, оно вызывает то необъяснимое чувство, что Люциус пробудил во мне, — словно внутри меня огромная, зияющая пустота. И невыносимая, неизлечимая боль.
Наконец, он разбивает ужасающе тяжелую тишину:
— Как ты? — Тихо спрашивает он.
— Лучше, — отвечаю я.
Он сжимает мое плечо с силой, и его пальцы слегка белеют, а потом убирает руку.
Я едва не подаюсь вперед, но мне удается остаться в прежнем положении.
Несмело поднимаю глаза, вылавливая в тусклом свете его отражение — он бледнее, чем обычно, — прежде, чем он отворачивается и отходит в другой конец комнаты.
Поворачиваюсь к нему лицом, сцепив руки на коленях.
Он стоит у моей кровати, глядя на нее, нахмурившись.
Боже, ну, что еще? Не мог же он прийти ко мне только, чтобы проверить, заправила ли я кровать.
Поднимаюсь со стула, нервно теребя вырез платья, — для успокоения.
— Что с Беллатрикс? — Осторожно спрашиваю я, прощупывая безопасную почву.
Все еще хмурясь, он поднимает глаза на меня.
— Она… в порядке, — шепчет он.
— В порядке? — Тоже шепотом переспрашиваю его.
Он утвердительно кивает.
— Я с ней разобрался, — хладнокровно кидает он. — Она ничего не помнит о событиях последних двадцати четырех часов. Я стер все ее воспоминания о том, что она пыталась с тобой сделать.
С облегчением вздыхаю. Если она не помнит последние сутки, то она и не вспомнит о том, что видела меня у комнаты Люциуса…
Но… я все еще в опасности. И кажется, что теперь так будет всегда.
— А Драко? — Решаюсь и на этот вопрос.
— Я не тронул его, — глухо произносит он. — Он ведь всего лишь мальчишка. Я достаточно хорошо знаю своего сына, он никогда не действует, не заручившись поддержкой других. Но на всякий случай я предупредил его, что если он еще хоть раз причинит тебе вред, или напомнит своей тетке о ее проступке, он перестанет быть моим сыном.
От холодной решимости в его взгляде у меня кровь стынет в жилах.
— Но, он же ваш сын.
И снова, глядя ему в глаза, я невольно сравниваю их с ледяными серыми озерами.
— И он им останется ровно до тех пор, пока не решит бросит мне вызов.
Драко… он всегда с такой гордостью говорит о своем отце. Так пытается стать похожим на него, и даже превзойти его, чтобы тот тоже гордился им. И все же этого недостаточно.
Мне даже немного жаль его.
— Сдается мне, ты жалеешь его, — с ноткой возмущения в голосе произносит Люциус, усмехаясь.
Бинго!
Он слишком хорошо меня знает.
Удивленно открываю рот.
Он безрадостно смеется и медленно направляется в мою сторону.
— Не надо. Ему не стоило этого делать, — он замолкает, изучающе глядя на меня.
Меня пугает этот взгляд. Я чувствую себя беззащитной, и это нервирует.
Он делает еще пару шагов ко мне.
— И все-таки, ты сама виновата в том, что он совершил, — шепчет он, и в его глазах зажигается опасный огонек. — До твоего появления в нашей жизни, он никогда не перечил мне. И я никогда…
Он останавливается в нескольких сантиметрах от меня.
Слишком близко. Снова. От его близости мне нечем дышать, мысли путаются, и я полностью подавлена.
— Ты так странно действуешь на людей, грязнокровка, — едва слышно произносит он. — Мне интересно, почему?
Он касается ладонью моего лица. И у меня перехватывает дыхание, когда его пальцы зарываются мне в волосы.
Слегка отклоняю голову назад. Ничего не могу поделать. Глаза сами собой закрываются, но в следующий миг я заставляю себя открыть их, и прямо встретить его взгляд. То, что я вижу, до смерти пугает меня.
Мы не просто слишком близки сейчас, наши тела почти соприкасаются. Почти. И все же, пока что еще нет.
Люциус тяжело дышит.
Он наклоняется ко мне, глядя из-под полуопущенных век, и внутренний голос вопит остановись, прекрати, не надо но я молчу. Я не могу произнести ни слова.
Он закрывает глаза и судорожно вздыхает, а потом отдергивает руку от моего лица.
Так ничего и не сказав, он отходит от меня на безопасное расстояние.
Не свожу с него глаз, пытаясь взять себя в руки. В глаза бросается вышивка серебряной нитью на его мантии.
Как символично. Он никогда не упускает случая показать свое благосостояние и превосходство и делает это с огромным удовольствием.
На свете нет людей, более непохожих, чем мы с ним. Я бы никогда и не подумала выставлять напоказ свое богатство, как это делает он, равно как и не могла бы пытать людей, ради достижения желанной цели. Или убивать невинных. Или ненавидеть кого-то просто за то, кем он родился.
Чистокровный сноб с кучей предубеждений и наивная грязнокровка. Как так получилось, что судьба столкнула нас?
Не знаю, как, но он уже стал частью меня. Ублюдок. С точно такой же силой, с какой я ненавижу его,
